Это предположение опроверг Лемюэль Гулливер. Ведь иначе через иллюминатор была бы видна вторая ледяная фигура.
Капитан Немо в глубоком раздумье заявил, что у нас есть единственный выход – дать задний ход по страницам романа, когда Шульце был еще в расцвете сил. Может быть, Дик остался в одной из начальных глав, пусть в каземате или темнице, но живой!..
Сигимер внезапно оживился, и на его тупом лице появилось какое-то подобие улыбки. Он молитвенно сложил руки и низко поклонился каждому по очереди:
– Господа! Возьмите меня с собой. Мне так хочется вернуться в те счастливые времена…
Но его тут же оборвал Карл Фридрих Иероним. С присущей ему категоричностью суждений он заявил, что нам бы не хотелось вступать в конфликт с автором романа и тем самым погрешить против истины. Он потребовал, чтобы рыжебородый великан напомнил, на какой странице с ним расстался Жюль Верн.
Личный телохранитель герра профессора был настолько вышколен, что не мог вступать в споры с начальством. А ведь ему, конечно, было известно, что Карл Фридрих Иероним имел титул барона. Поэтому он по-солдатски отрапортовал, что автор покинул его на шестьсот девяносто пятой странице, как он уже имел честь докладывать господам офицерам.
Капитан Немо громко скомандовал:
– Н-але-е-во кругом! Ша-гом марш! В караулку Башни Быка!
Сигимер козырнул и, топая сапожищами, стал спускаться вниз по стальному трапу.
Наш председатель достал из нагрудного кармана своего подводного костюма небольшую книгу в старинном переплете и начал ее листать, приговаривая при этом:
– Я захватил из салона «Наутилуса» первое издание романа «Пятьсот миллионов бегумы». Внимание! Сейчас мы проложим курс в главу восьмую – «Пещера Дракона»… В логово живого Шульце!
Тартарен без малейшей тени поспешности стал собирать свой багаж и долго вздыхал, прежде чем высказать отношение к этому маршруту…
– Ах, медам и месье! Я буду с вами совершенно откровенен!.. Мне как-то не очень хочется встречаться с живым Шульце. В замороженном виде… он как-то привлекательнее, ну, насколько это возможно для такого персонажа. И признаюсь честно, мне не нравится название главы. Оно бы не понравилось никому в Тарасконе, особенно в клубе охотников за фуражками… «Пещера Дракона»!.. Бр-р-р… Не предвещает ничего хорошего.
Раздался шелест страниц… Немо широко раскрыл переплет, приглашая нас в главу восьмую… Но что бы нас там ни ожидало, необходимо было спешить на помощь Дику…
И мы дали полный назад по страницам романа…
Через несколько мгновений члены клуба очутились в большом зале нижнего этажа, где на полу стояли ряды продолговатых, цилиндрической формы предметов, которые издали можно было принять за снятые с лафетов пушки. Немо шепотом пояснил, что мы в зале снарядов. Раздался шум гидравлической подъемной машины, и председатель встречи приказал всем спрятаться за рядами огромных цилиндров.
В зал вошел человек лет сорока пяти, довольно грузный. Квадратные плечи свидетельствовали о его крепком телосложении. Редкие, цвета мочалки, волосы на висках и на затылке окаймляли широкую лысину, начинавшуюся от самого лба. Бледно-голубые глаза, лишенные всякого блеска, не выражали ни мысли, ни чувства, но этот тусклый, ничего не выражающий взгляд вызывал неприятное ощущение.
За своим патроном следовал молодой человек весьма привлекательной наружности. В нем чувствовалась большая физическая сила, а его глаза отражали твердость характера и незаурядные умственные способности. Не трудно было догадаться, что грузный человек был доктором-профессором Шульце, но кто был его спутник? Весь его облик как-то не вязался с жестокими обитателями Стального города, такими, как Арминий и Сигимер.
Повелитель Штальштадта был охвачен приступом совершенно несвойственной ему откровенности.
– Итак, вы сейчас узнаете главные тайны нашей фирмы, дорогой Шварц, – сказал он, дружески похлопав тяжелой рукой по плечу своего собеседника.
– Зовите меня просто – Иоганн, – отозвался молодой человек, явно польщенный грубоватой любезностью патрона.
– Итак, дорогой Иоганн, вы только что видели мою чудо-пушку весом в триста тысяч тонн – на Башне Быка. Незабываемое зрелище, не правда ли?.. Да, мой друг и конкурент герр Крупп фон Болен унд Гальбах не создал пока в своем Эссене ничего подобного. А ведь его фирма основана в тысяча восемьсот одиннадцатом году!..
Иоганн Шварц почтительно выслушал всю эту тираду, одновременно внимательно разглядывая огромные цилиндры.
Тартарен тихонько прошептал, с трудом дотянувшись до уха Гулливера:
– Пардон, мсье Лемюэль, я обращаюсь к вашей осведомленности, не говоря уже о глубочайших знаниях и памяти… Кто этот молодой убийца с симпатичным лицом? Он говорит с эльзасским акцентом, а имя и фамилия – Иоганн Шварц. Все это крайне подозрительно, чтобы не сказать больше.
Гулливер зажал рот любимца Тараскона кружевным носовым платком и молча вписал в вахтенный журнал следующие строки:
«Молчите, достопочтенный Тартарен! Больше ни звука. Мы в самой опасной зоне нашего путешествия! Теперь по существу волнующего как вас лично, так и всех ваших коллег вопроса: кто такой этот Иоганн Шварц? И Иоганн ли он, и Шварц ли он – в действительности? Если я не ошибаюсь – это друг доктора Саразена и жених его дочери Марсель Брукман! Можно с уверенностью высказать предположение, что он пробрался в Штальштадт под чужим именем и вошел в доверие к самому герру Шульце».
Мимо капитанов прошли в обнимку герр профессор и его молодой поверенный. Владелец концерна, очевидно, был рад случаю раскрыть все свои тайны молодому талантливому инженеру.
– Итак, милейший Иоганн, совершим маленькую прогулку по залу снарядов… Вот они, перед вами… Это снаряды – ракеты – из стекла, в дубовой обшивке, заряженные под давлением семьдесят две атмосферы жидкой углекислотой. В результате разрыва снаряда температура в окружающей зоне понижается на сто градусов ниже нуля! Всякое живое существо должно неминуемо погибнуть от этой леденящей температуры и от удушья. И при этом раненых не бывает – одни трупы. Ну-с, вам теперь ясен принцип моего изобретения? Искусственно созданный океан чистой углекислоты. Целый океан!.. Фирма Крупп до сих пор не смогла создать ничего подобного! Это мог сделать только доктор-профессор Шульце! Скоро я произведу один опыт, и тогда те, кто сомневается, смогут собственными руками ощупать сотни тысяч трупов, которые мой снаряд уложит на месте! Тринадцатого сентября в одиннадцать часов сорок пять минут вечера Франсевилль исчезнет с лица земли! Его постигнет участь Содома. Я низрину на него пламя с небес.
Молодой инженер был потрясен чудовищными планами стального короля, представшего пред ним во всей своей наготе и жестокости. Только после большой паузы он смог заговорить, причем голос его заметно дрожал:
– Но, ваше превосходительство, ведь жители Франсевилля не сделали вам ничего дурного!
Тонкие губы доктора-профессора раздвинулись, обнажив чудовищные зубы. В этот момент он упивался своей властью над жизнью и смертью сотен тысяч людей. Но ответил холодно и спокойно, как будто речь шла о самых обыкновенных вещах:
– Дорогой мой… Добро, зло, право – все это вещи относительные и весьма условные. В мире нет ничего абсолютного, за исключением великих законов природы. Один из этих законов – борьба за существование – столь же непреложный, как закон всемирного тяготения. Пытаться уклониться от него бессмысленно. Надо жить и действовать так, как он нам диктует. И вот потому-то я и уничтожу доктора Саразена. С помощью моей пушки пятьдесят тысяч германцев без труда отправят на тот свет сто тысяч жалких мечтателей, ибо эта порода обречена на гибель.
Иоганн Шварц понял, что пытаться отговорить герра Шульце от его преступной затеи – дело бесполезное.
Они молча направились в столовую… Капитаны выскользнули из своего укрытия в зале снарядов и бесшумно последовали за ними. Там они нашли для себя новое убежище за огромным шкафом с посудой.