Вернувшись в гостиную, я обнаружила, что Робин Крузо задремал в кресле. Я поспешно отнесла стаканы в кухню, вымыла и спрятала в шкаф. Мама должна была приехать с минуты на минуту. Не хватало только, чтобы она вообразила: ее единственная дочь пошла по скользкой дорожке. По правде говоря я радовалась, что у меня нет необходимости перебрасываться репликами со своим гостем. Это давало мне возможность вновь пережить все захватывающие моменты дерзкого поступка, который я совершила в помыслах. Полагаю, соверши я его в реальности, это не доставило бы мне столько удовольствия.
Когда входная дверь хлопнула, оповестив о прибытии мамы, Робин Крузо незамедлительно проснулся. Если только он и в самом деле спал. Я представила их друг другу.
Как и положено джентльмену Робин Крузо встал, почтительно пожал маме руку и окинул ее восхищенным взглядом — от тронутых изысканной сединой волос до стройных ног. Можно было не сомневаться, она заметила и оценила его взгляд. На маме был умопомрачительно дорогой костюм цвета шампанского, и выглядела она на миллион долларов. Как, впрочем, и всегда.
— Так приятно видеть вас вновь, мистер Крузо, — протянула она своим низким хрипловатым голосом. — Сожалею, что ваше знакомство с нашим городком было омрачено столь ужасным событием. Но, поверьте, Лоренсетон — очаровательное местечко. Не сомневаюсь, вы его еще полюбите. И уж конечно, заведете здесь множество приятных знакомств.
Я, не теряя времени, вручила маме пакет. Она взглянула на обратный адрес и, не прерывая светской беседы с Робином, разорвала бумагу.
— «Лакомство миссис Си», — хором воскликнули мы, увидав под оберткой черно-белую коробку.
— Конфеты? — словно глазам своим не веря, уточнил Робин.
— Отличные шоколадные конфеты, — подтвердила мама с видом человека, чья заветная мечта, наконец, исполнилась. — Такие продают на Западе и на Среднем Западе. А здесь их недостать. Раньше у меня была в Сент-Луисе кузина, которая каждое Рождество присылала мне коробочку. Но год назад она перебралась на Восток. Мы с Ро уже думали, что некогда больше не попробуем «Лакомство миссис Си».
— Чур, весь миндаль в шоколаде мой! — напомнила я.
— Так и быть, — кивнула мама. — Ты же знаешь, я больше всего люблю конфеты с помадкой. Странно записки нет… Неужели у твоего отца не нашлось для нас пары слов?
— Зато он вспомнил, что мы обожаем эти конфеты! — попыталась я заступиться за папу.
Однако в душе у меня звякнул тревожный колокольчик. Подобные поступки были совершенно не в папином характере. Он не относился к разряду людей, которые любят дарить подарки без повода. К тому же день рождения у мамы был два месяца назад, и папа не счел нужным послать ей какой-нибудь презент. В точности так он поступал и во все прочие мамины дни рождения, имевшие место после их развода. Неужели папа тоже начал действовать, подчиняясь внезапному импульсу? Поверить трудновато. Я не покривила душой, когда сказала, что никак не могу назвать себя импульсивной натурой. Склад характера я унаследовала от папы.
Мама протянула раскрытую коробку Робину. Он отрицательно покачал головой. Тогда она занялась коробкой сама, предвкушая райское наслаждение и не зная, с какой конфеты начать. На протяжении многих лет коробка «Лакомства миссис Си» была для меня неотъемлемой частью Рождества. И сейчас голубое весеннее небо, сиявшее за окном, напоминало мне: что-то не так.
— Ох, как давно я себя не баловала, — мурлыкала мама.
Наконец она сделала выбор.
— Аврора, детка, по-моему, это с карамельной начинкой? — спросила она, доставая конфету из коробки.
Я взглянула на крошечный кусочек шоколада. Мама стояла, а я сидела, поэтому я разглядела то, чего не могла заметить она, — малюсенькое отверстие на нижней стороне конфеты.
Но, может, это просто случайный дефект, с замиранием сердца спросила я себя.
Подскочив к маме, я выхватила из коробки еще одну конфету — лесной орех в шоколаде. Оглядев ее со всех сторон, я не обнаружила никаких отверстий. С губ моих сорвался вздох облегчения. Для очистки совести я вытащила еще одну конфету — с помадкой. И снова микроскопическое отверстие.
— Мама, положи конфету назад, — произнесла я, попытавшись придать своему голосу непререкаемые интонации.
— Ты что, хочешь съесть ее сама? — осведомилась мама и вскинула бровь в знак того, что считает подобный тон недопустимым.
— Прошу тебя, положи конфету.
Мама устремила на меня недоуменный взгляд, но все же повиновалась.
— С этими конфетами не все в порядке. Посмотрите, Робин. — Я указала пальцем на конфету, которую мама положила на стол.
Робин осторожно поднял ее и принялся рассматривать. Дырочка на нижней стороне явно показалась ему подозрительной. Он поднес злополучную конфету поближе к глазам. Мама, рассерженная и сбитая с толку, наблюдала за его манипуляциями.
— По-моему, Ро сошла с ума, — заявила она.
— Я так не думаю, — веско произнес Робин Крузо. — Боюсь, кто-то пытался вас отравить. А может быть, и Ро тоже.
Глава шестая
Служебный долг во второй раз за день заставал Артура Смита посетить мое скромное жилище. На этот раз он привел с собой другого детектива. А может, другой детектив привел его с собой. Точнее, привела, так как им оказалась женщина, сотрудница отдела убийств Лини Лигетт. Роста она была такого же, как Артур, но создавалось впечатление, что она намного выше. Иными словами, для женщины была слишком высока.
Никакого особого страха я, по правде говоря, не испытывала. Конечно, вся эта история несколько вывела меня из равновесия. Я дрожала от негодования, думая о том, что неизвестный злоумышленник воспользовался папиным именем. Стоило мне взглянуть на злополучные конфеты, начиненные какой-то гадостью, как к горлу моему подкатывала тошнота. И все же я не могла поверить, что кто-то действительно хотел убить нас с мамой. Не выкажи я достойной восхищения наблюдательности, мы бы наверняка провели несколько неприятных часов, страдая от желудочного расстройства, говорила я себе. Но не более того.
Судя по угрюмому взгляду Артура, он не разделял моего легкомысленного настроения. Линн Лигетт, серьезная и сосредоточенная молодая леди, засыпала нас вопросами. Казалось, этим вопросам не будет конца. Напоследок Линн черкнула что-то в блокноте, аккуратно взяла коробку с конфетами и направилась к машине.
— Эта дамочка держалась так, словно мы сами виноваты в том, что нас решили угостить отравленными конфетами, — возмущенно прошептала мама.
— Она же нас совсем не знает, мама, — примирительно заметила я. — И хочет выяснить, имелись ли какие-нибудь причины… для такого странного подарка.
Но, признаюсь, манера общения детектива Лигетт показалась мне, мягко говоря, бесцеремонной. Я изо всех сил пыталась сдерживать раздражение, но вопросы типа «Мисс Тигарден, как давно вы знакомы с мистером Крузо?» или «Приходилось ли вам в недавнем прошлом разрывать отношения с близкими знакомыми или наносить кому-нибудь обиду?» оставили в моей душе тягостный осадок. Прежде я не понимала, почему законопослушные граждане недолюбливают полицию. Ведь, в конце концов, люди делают свою работу, тяжелую, а временами опасную. Они слишком заняты, чтобы разводить любезности, и, уж конечно, не могут утирать слезы потерпевшему. И так далее, и тому подобное.
Теперь я готова была согласиться с теми, кто утверждает: от копов лучше держаться подальше. Разумеется, никто не требует от них деликатности и душевной тонкости, но всему должны быть свои пределы. Вчера Джек Бернс глядел на меня презрительно, словно на обрезок протухшей колбасы. Сегодня эта дылда Лигетт всем своим видом показывала, что считает меня донельзя легкомысленной и распущенной особой. Веди я себя достойно, никому и в голову не пришло бы присылать мне отравленные конфеты. Мисс Лигетт, хотелось закричать мне, мои отвергнутые поклонники тут совершенно не причем! Тем более что таковых попросту не существует! Эти проклятые конфеты прислал нам с мамой какой-то маньяк! Но я знала, что Линн Лигетт обязана задать мне все эти бестактные вопросы, а я обязана дать на них исчерпывающие ответы. С этим надо смириться.