<p>
</p>
Тень единственной веерной пихты. Оазис с родником - травянистая коса, врезавшаяся в пески Барханного Залива. Окраина города, на горизонте бликуют, сливаются с небом зеркальные небоскрёбы.
Податливая упругость женских бёдер, недр. Кожа лаумы имеет цвет и блеск потёкшего ванильного пломбира. Груди покачиваются, солнце кладёт на них резкие тени пихтовой лапы и размытые золотые пятна. Сидя, он и она. Откинувшись, опираясь на руки. Возвратно-поступательная лесенка к раю, неторопливо, не размашисто.
Толкучка ветра бросает в лицо жар, а то вдруг - горную свежесть, пух от сгоревшей на солнце травы подхватывает, гонит вверх... Исключительно вверх... Вертикально... Как душу, расставшуюся с телом... По серпантину...
"Так не бывает..."
- Бриз-просто-барханный-бррриз, - слитной трелью сказала лаума.
В их языке главное слово открывает и закрывает речь, привычка. Легко овладевая словарным запасом людей, аборигены никак не могли уловить, что паузы тоже имеют значение, изъясняясь неоправданными блоками.
"Бриз?.. Откуда куда?.." - подумал Эдгар, но не посмел возражать, как до этого не осмелился удивиться вслух.
Теплынь... Бесшумный пролёт совы накрыл трепещущего, январского мышонка его сердца. Предчувствие. Что-то не так? Всё не так.
"Тук-тук... тук-тук... - сердце. - Тук-дун!.. тук-дун!.. дун-дун!.. Дундундундун!"
"Межгуманоидные связи - зло, лотереи - изобретение дьявола, президент, легализовавший проституцию, гори в аду... Я ссыкло, я ничтожество, мне страшно. Причина? Ну, хоть примерная? Мальчишка попробовал и доволен остался! Сидит где-то на лекции, в доску лыбится, довольный, как удав".
Приятель Эдгара сорвал в лотерею куш и потратил на инопланетную проститутку. Земляне называли их лаумами.
Приятель был порядком младше его, на семь лет, в определённом возрасте, это пропасть. Они подружились как раз за пропастью, студент и практикант Эдгар, считавший себя пожившим. Юношеское "вау!.." на услуги лаумы, достойное мимолётной ухмылки, Эдгара внезапно зацепило, решил попробовать, ну, не совсем на зуб.
- Она - знает! И может, как ты - хочешь!
"Афигеть! В твои двадцать с копейками тебе не угодить, постараться надо. Умора".
Но в глубине души Эдгар поверил. Чёрт знает почему, но он повёлся. Не люди они, лаумы, кто знает, что ещё умеют.
Раса лаумы по исчерпании солнца тактично приняла Землю в свою планетарную систему, предоставила место на орбите, регулировала защитное поле и атмосферу, в социальной жизнь участвуя редко и на равных.
Кто помнил прежнее солнце, мог заметить, что новое вдвое крупней. Моря и горы остались прежними, флора эволюционировала быстро, но логично. А вот пустыни стали интересно себя вести...
Песок измельчился что ли, обкатался по иному, проникся чем? Барханы гуляли с подвижностью волн, позволяли нырять метра на два, "с глубины" выталкивает. Песчаные бури не настоящие, шёлковые, обтекают лицо, не секут, не забивают дыхалку. Выпей глоток песка, не поперхнёшься, и он растворится в кишках. Супер, но... Как-то странно.
На "пляже" оазиса они с лаумой и встретились. Не в убожестве бюджетных, не в превосходящем убожестве элитных отелей. Безлюдно, но скоро закат - время барханных приливов, косу заметёт, занесёт... К полуночи обнажат холодные, ночные ветра. Сталкивающиеся гребни швырялись, как пеной с гребня на гребень, опалесцирующей пылью. Размеренный шум успокаивал.
Без особых реверансов прозвучало: как я хочу.
- Игра. Угадайка. Если что, я не в обиде, плата остаётся за тобой.
Эдгар загадал простейшую вещь, действительно нравившуюся ему, узнать, мягок ли её ротик. Умеют ли они. А если и нет, пусть за такую цену всё делает сама.
Чёрт дёрнул.
Лаума кивнула и облизнулась. Холодок пробежал между лопаток, стерев и разом усилив предвосхищающее возбуждение: жемчужная улыбка вблизи предъявила частые, острые зубы. "Угадала? Мгновенно?.."
Не угадала! Ловко и грациозно лаума опустилась сверху наездницей.
"Или угадала - всё делай сама? И что передумал разом - угадала?"
Лаума была адекватной, молчаливой и раскованной. Сердце с каждым ударом проваливалось в январский холод иррационального ужаса, когда ещё не имелось причины. Скоро появиться, о да, но сразу? Почему - сразу? Смерть помахала от горизонта худенькой, хрупкой рукой. Шарманка заела в мозгах: "Чего, чего же, что помнилось лауме? Чего я, индюк надутый, хочу?"
До такой степени паршивое предчувствие накрывало Эдгара в моменты крайней лажи, последний раз - на пилотировании, когда не пристегнулся.
Юная женщина. Макияжа нет, не принято у них. Две горизонтальные полосы: над бровями и по щекам, цвета загара. Для красоты? Со смыслом? Кто их поймёт.
Как это... - "жрица страсти"? Без преувеличения. Самый жаркий полдень июля в отрешённом лице. В губах, равная к священнодействию похоть. Веками смуглыми, тяжёлыми, как молчание, ровно наполовину прикрыты глаза.