– Иди же сюда, – потерял я терпение
– Зачем?
– Затем, что мне хочется показать, как сильно я по тебе не соскучился.
И тогда он смягчился. Улыбнулся мне и позволил себя обнять. Немного напряженно, но меня устраивало и так. Я зарылся носом в его волосы, чтобы надышаться запахом его нелепого клубничного шампуня – запахом, который с некоторых пор одновременно и заводил меня, и успокаивал. Глупо, но этот запах стал так неразрывно связан в моем сознании с ним и с домом, что, уезжая, я всегда по нему скучал.
Я запрокинул его голову, открывая взгляду его лицо и прекрасный, чувственный рот. Он так и не расслабился до конца, но разрешил себя поцеловать. Его губы были мягкими и сладкими, дыхание – трепетным, и мне, как всегда, захотелось полностью в нем забыться. Я крепче притиснул его к себе, и он вдруг обвил мою шею руками. Вздохнул, его губы раздвинулись, а потом… потом он по-настоящему ответил на мой поцелуй. Подобное по-прежнему случалось очень редко, и я целиком отдался ощущениям: его тела, фруктовой сладости рта, рук, цепляющихся за мои плечи, мягкости настойчивых губ. Я отбросил все мысли и упивался им.
Пока не раздался звонок в дверь. Я впервые в жизни пожелал, чтобы доставка работала медленнее.
– Должно быть, это наша еда, – отстранившись от меня, сказал Коул.
В его голосе прозвучало нечто странное, но не успел я выяснить, что, как он уже занес пакеты с китайской едой, и мы пересели за стол. Весь ужин он вел себя необычно тихо. Не поднимал головы, пряча глаза, а я все ждал, когда он заговорит, рассмеется или понасмешничает надо мной из-за чего-нибудь, но он молчал. Он выглядел… грустным.
– Что-то случилось? – спросил я.
– Нет.
– Точно? Тебя будто что-то тревожит.
С минуту он молчал, а после неожиданно ответил на мой вопрос своим, на первый взгляд совершенно не связанным с ним, вопросом.
– Перед выходными второго апреля… у тебя не получится в пятницу взять отгул?
– Постараюсь. А зачем?
– Я думаю ненадолго уехать.
– Ты приглашаешь меня с собой?
– Я вроде так и сказал, нет?
Очень окольным образом, но я знал, что с ним лучше не спорить.
– Я с удоволь…
Он жестом остановил меня.
– Не спеши соглашаться, прелесть. Сначала мне надо предупредить тебя, что со мной будет совсем не весело. Я буду капризным, угрюмым, раздражительным и чудовищно неуравновешенным. Ты должен пообещать, что не станешь обижаться, каким бы скверным ни было мое поведение.
– Ты скажешь, почему будешь капризным, угрюмым, раздражительным и неуравновешенным?
Он улыбнулся мне – уголками губ.
– Возможно. Со временем.
– И тем не менее ты хочешь, чтобы я поехал?
Он вновь уставился в стол, а пряди волос заблокировали от меня выражение его лица.
– Очень.
– Хорошо, – сказал я, – но за себя я буду платить сам.
Этим я вынудил его поднять голову и закатить глаза.
– Прелесть, серьезно. Это совершенно лишнее и только еще больше усложнит мороку с бронированием.
– Тогда я никуда не поеду.
– Солнце, не будь ты таким занудой. Ты ведь сказал, что хочешь поехать.
– Только в том случае, если ты прекратишь упираться насчет денег. Ты же знаешь, насколько я не люблю, когда ты так делаешь.
Он по-прежнему не понимал – и вряд ли когда-нибудь смог бы понять, – почему моя гордость не разрешает ему оплачивать каждый наш чек.
С минуту он обдумывал мои слова.
– Ладно, – наконец сказал он. – Билеты я куплю сам, потому что хочу, чтобы это был сюрприз. Ты можешь платить за еду, если для тебя это настолько важно…
– Важно.
– …а расходы на гостиницу поделим пополам. Так тебя устроит?
– Устроит.
– Слава богу, – с преувеличенным облегчением выдохнул он. – Господи, иногда я не понимаю, во имя чего я тебя терплю.
***
Теперь, когда я больше не мотался по всей стране, мое – и наше – расписание стало стабильным. С понедельника по четверг он ждал меня дома, а выходные мы всегда проводили у него. Вскоре я сделал открытие, что и он перестал куда-либо уезжать. Я не заметил, в какой момент это прекратилось. И не понимал, из-за чего – из-за меня? – но по опыту знал, что лучше не спрашивать. Он бы в любом случае ответил, что я тут совсем не причем.
Тем временем приближалась дата нашего загадочного путешествия. Меня раздирало любопытство, но он упорно отказывался говорить, куда мы поедем. Сказал только, что мне понадобится один костюм, и что погода будет умеренной. Наконец наступила пятница, и я заехал за ним по дороге в аэропорт.