Выбрать главу

– Папа… – снова заговорил я, и в тот же момент на отца посмотрел Коул.

– О Джордж, – в смятении выпалил он. – Прости, прости, пожалуйста!

То, что он заставил отца расплакаться, привело его в ужас.

– Это была ужасная идея! Не знаю, о чем только я думал! Мне следовало догадаться… Нельзя устраивать такие сюрпризы. Давайте куда-нибудь выйдем, – говорил он, пытаясь забрать у отца тарелку. – Хотя бы в то новое заведение вниз по улице…

Он не успел закончить. Потому что отец встал и повернулся к нему лицом.

– Джордж, – повторил Коул. – Прости меня.

Отец дотянулся до него и схватил за рубашку.

Я тоже поднялся на ноги, испугавшись, что отец действительно может его ударить, и зная, что я не успею обойти стол, чтобы вмешаться.

Но потом… потом отец притянул Коула к себе и смял его в крепких объятьях.

– Спасибо, – услышал я его хриплый шепот.

Если б отец не плакал, вся сцена выглядела бы ужасно комичной. Коул совершенно одеревенел в хватке отца, а выражение его лица граничило с абсолютным ужасом и умоляло меня о помощи. Одна его рука оказалась пришпилена к телу. Второй же, оставшейся на свободе, он неистово махал в моем направлении, словно я мог отмотать инцидент назад и проиграть его заново, только без неловких объятий в конце. Мне стоило немалых усилий не рассмеяться над тем, в какой бедственном положении он оказался.

Наконец отец отпустил его. Отошел и, словно ничего необычного не случилось, сел обратно за стол.

– Изначально, – сказал он, промакивая глаза салфеткой, – это был рецепт моей матери. Но Кэрол что-то в нем изменила.

Коула по-прежнему немного трясло, но он сумел заставить себя ответить:

– Она добавляла туда вишню.

Отец поднял на него удивленный взгляд.

– И все?

Коул кивнул.

Тряхнув головой, отец рассмеялся.

– Моя мать никогда бы ей этого не простила. – Какие бы эмоции не обуревали его минуту назад, он вернулся в свое обычное состояние и с энтузиазмом запустил вилку в бефстроганов.

Коул с немым вопросом в глазах перевел взгляд на меня.

– Вкусно вышло, – сказал ему я, и его попустило, но только чуть-чуть.

– Я хотел сделать вам сюрприз. Я не подумал…

– Все нормально, – сказал ему я.

– Ладно, – дрожащим голосом проговорил он. – Я… я принесу нам масло. – И с этими словами он скрылся на кухне.

Никакое масло нам было не нужно. Я знал: он лишь хотел на пару минут остаться наедине с собой, чтобы взять себя в руки.

– Он не нарочно, – сказал я отцу. – Просто он столько времени изучал ту коробку. Ты не поверишь, сколько всего он узнал о маме по ее рецептам.

– По-моему, это здорово, Джон, – ответил он. – И она бы со мной согласилась. Знаешь, мне кажется, он бы понравился ей.

– Ты правда так думаешь?

– Даже уверен, – сказал отец. И широко ухмыльнулся. – Твоя мать страсть как любила пирожки.

Глава 17

9 мая

От Коула Джареду

Я боюсь, что поступаю неправильно. Наверное, даже жестоко. Я живу во лжи и ненавижу себя за это. Я не мешаю Джонатану верить в то, что наша связь может длиться вечно, хотя точно знаю, что этому не бывать. Но я не собирался вводить его в заблуждение. Просто в Нью-Йорке все было так хорошо, что дома оказалось слишком легко уступить искушению позволить этому «хорошо» продолжаться.

Никогда еще я не сидел на одном месте так долго, и вздорный ребенок внутри меня начинает проявлять беспокойство. Он снова требует, чтобы я уехал – куда-нибудь, куда угодно, – и я знаю по опыту, что вопреки всему не смогу ему отказать. Он всегда держал меня под контролем. Это лишь вопрос времени, когда я в очередной раз пойду у него на поводу.

Я точно знаю, что мой отъезд станет началом конца. Я чувствую это всеми фибрами своего существа. Как и то, что Джонатан не может не подозревать, что что-то не так. Я бы мог объясниться с ним, но зачем, если итог будет одинаков. Он не поймет. Не поверит мне. Мы потратим наши последние дни на ссоры. Он будет клясться, что мы что-нибудь да придумаем. Он пообещает достать с неба луну. Уверен, он даже попытается пойти мне навстречу. Неважно. Все закончится как обычно. Рано или поздно он устанет от моей неугомонности и оставит меня.

И потому я решил молчать. Я решил не лишать нас обоих счастья – пока оно еще возможно. Неужели я поступаю неправильно? Неужели неправильно оставаться до тех пор, пока тот ужасный голос у меня в голове не станет настолько громким, что я не смогу его заглушать? Неужели неправильно позволять ему любить меня?