Он снова умолк, и тогда я спросил:
– Какое отношение это имеет ко мне?
– Три недели назад Честер сообщил о своем решении выйти на пенсию. С тех пор он безжалостно достает меня просьбами выбрать ему замену. – Он замолчал, а когда заговорил снова, его голос был совсем тих. – Я позвонил тебе как только собрался с духом.
– Ты что, предлагаешь мне работу?
– Я вроде только что все объяснил, прелесть, нет?
– Как это отразится на нас? – спросил я.
После долгой паузы он, по-прежнему не глядя на меня, тихо ответил:
– Никак. – Меня словно пнули в живот. – Это просто работа. И ничего больше.
– Но почему именно я? Когда ты волен выбирать из миллиона бухгалтеров…
И тогда он впервые за все время отбросил с лица челку и встретил мой взгляд.
– Потому что я доверяю тебе, Джон. – Услышав из его уст свое имя, я чуть было не сорвался. Мои глаза закрылись, и мне пришлось сконцентрировался, чтобы просто дышать. – На такой должности меня легко обокрасть, а ты этого делать не станешь. Вот и все.
Объяснение казалось логичным, но мне было все равно. Мое сердце заново разбивалось вдребезги. Я хотел быть с ним – и ничего больше.
– Коул. – Я потянулся к нему, и на этот раз он позволил взять себя за руку. – Я сделаю все, что ты хочешь. Только вернись.
Он закрыл глаза. А потом очень медленно забрал у меня свою вздрагивающую ладонь.
– Прошу тебя, Джон, не надо, – судорожным шепотом произнес он. – Не заставляй меня плакать здесь.
Тут я понял, почему он настоял на встрече в публичном месте: чтобы иметь возможность сохранять между нами дистанцию. Чтобы его стены оставались на месте. Сражаясь со своими собственными слезами, я уставился в стол.
– Я понимаю, – проговорил он, и его голос был искаженным от усилий сохранить эмоции под контролем, – тебе, наверное, странно думать обо мне, как о своем работодателе. Но не волнуйся. Мы с Честером контактировали максимум пару раз в год. Ты будешь сам себе начальник. Правда. Я не стану стоять у тебя над душой. – Я был настолько занят мыслями о том, как сильно мне его не хватает, что еще не успел заглянуть так далеко. Но теперь, когда он поднял этот вопрос, осознал, что об этом стоило бы задуматься. Было облегчением узнать, что подобных неловких встреч будет немного, потому что сейчас я испытывал почти невыносимую боль. – Ты согласен?
Я даже не успел толком подумать.
– Я много лет не вел личную бухгалтерию. Мне придется освежить свои знания.
– Это означает «да»?
– Сколько? – спросил я.
Спрашивать его о зарплате было гадко, но работа оставалась работой. На нынешнем месте я получал совсем мало, а мои сбережения с пугающей скоростью подходили к концу. Он достал из кармана листок бумаги и через стол пододвинул его ко мне. Написанное там число удивило меня настолько, что я поднял голову. Мне никогда не платили такие суммы, даже после девяти лет на старой работе.
– Это чересчур много, – сказал я.
Он слабо мне улыбнулся.
– Это на тридцать процентов меньше того, что я платил Честеру. Видишь, солнце? – Ласковое прозвище заставило меня вздрогнуть. – Ты уже экономишь мне деньги. Я попрошу Честера позвонить тебе, и он наверняка захочет хотя бы раз с тобой встретиться. Он заносчивый гомофоб и засранец, но очень ответственный.
– Я буду ждать его звонка.
– Спасибо.
Он встал и повернулся к выходу, а я, не думая, поймал его за руку.
– Коул, пожалуйста, не уходи.
– Я должен, – сказал он, но не двинулся с места.
Стремительно теряя самоконтроль, я удерживал взгляд на его тонких пальцах в ловушке своих ладоней.
– Коул. – Мой голос дрожал. – Я не могу так. Я лю…
Но его пальцы остановили меня, прежде чем я смог закончить.
– Ш-ш, – промолвил он.
Одна его рука все еще была зажата в моей, но вторая, которая только что заставила меня замолчать, медленно погладила мою щеку, и я закрыл глаза. Его пальцы коснулись моих волос. Я потянул его к себе – и он послушался. Подошел, и позволил себя обнять, и держал меня, пока мое лицо прижималось к его животу. Я утратил последние остатки самоконтроля. Я дал себе волю и заплакал, и мне было безразлично, где мы или кто на нас может смотреть.
– Пожалуйста, не уходи. Не бросай меня снова. Я не могу, я так сильно по тебе скучаю.
Какое-то не поддающееся измерению время – быть может, всего лишь секунду или час, неважно сколько, все равно его было мало – он держал меня, прижимая к себе.