– Обижаете, Катерина Львовна. У Сонетки чистокровные русские кровя. Такое имя ей отец придумал.
– Он что, свихнутый у нее?
– И вовсе не свихнутый. Заслуженный артист Российской Федерации, чтец-декламатор шекспировских сонетов.
– А ее родители благословение вам дали?
– Сонетка – полусирота. Выросла без матери. Мать померла при родах. А отец сейчас на гастролях в Оренбурге.
– Нашел время для гастролей.… Ну-ка, позови ее.
Вошла Сонетка. Из-под коротенькой юбчонки торчат острые коленки, на месте грудок под футболкой – маленькие прыщики.
– И что нашел ты в этом воробьином теле?
– Что нужно, то нашел. А вы, Катерина Львовна, застегнули бы халатик. Выставляете свое откормленное тело!
– Да как ты смеешь говорить такое?! – Глаза Блудилиной налились кровью. – Не ты ли клялся мне в любви, не ты ли целовал мне ноги?!
– Вы их сами подставляли. Пусть теперь их Казимир Васильевич целует.
Тут Сонетка голос подала:
– Сережа, не груби. Она ведь втрое старше нас.
И тут Катерина Львововна бросилась на грудь Сергею и принялась страстно целовать его.
– Ты мой и только мой! Никому я не отдам тебя. Слышишь? Никому и никогда! С тобой останусь до гробовой доски. А ты, Сонетка, убирайся вон! И чтобы больше я тебя не видела. Иначе, грех возьму на душу и вас убью обоих.
Сонетка попятилась к двери.
– Не вздумай уходить! – Остановил ее Сергей. – Катерина Львовна, прошу еще раз: благословите нас!
Катерина Львововна зарыдала, бросилась к дивану, извлекла из-под него припасенный загодя топор.
– Господи, прости мой грех… – И замахнулась на Сонетку.
Сергей отнял у нее топор.
– Не бери новый грех на душу, Катерина Львовна! У тебя их, как на собаке блох. Благослови нас, и мы с миром разойдемся.
Со стены сорвав икону Божьей Матери, Блудилина распахнула секретер и достала пачку соли, на которой слово «СОЛЬ» было заклеено бумажкой с надписью «КРЫСИНЫЙ ЯД». Перед Сонеткой и Сергеем упала на колени:
– Силком благословляю вас. Господи, прости мой грех и прими меня, блудницу. Не смогу я больше жить. Я лучше отравлюсь.
Сергей выхватил из рук Блудилиной крысиный яд.
– Не смей! И поклянись Божьей Матери, что отныне не будешь греховодить!
– Не могу поклясться перед Божьей Матерью, потому как чёрт во мне сидит. А как изгнать его, не знаю.
– Сходи к батюшке на исповедь. Он с Божьей помощью тебе поможет.
***
Катерина Львовна поехала в деревню к давней набожной подруге Василисе Тимофеевне расспросить ее в подробностях, как проходит исповедь и как вести себя на ней.
– Полностью откройся батюшке, – сказала Василиса Тимофеевна. – Не таи свои грехи, а повинись чистосердечно.
– Я стесняюсь…
– Не стесняйся, батюшка тебя поймет. Вашего отца Пафнутия я ой как знаю! Пока он рясу не надел, уж так грешил, что девки, как его завидят, разбегались без оглядки. Помню, как и меня он заарканил. Вломился в избу, когда одна в дому сидела. Мать с отцом в Коклюшкино уехали продавать курей. Ну, он и давай меня ломать. До него я девушкой была, а меня он бабой сделал. Вот тогда-то в первый раз я на исповедь-то и пошла. Тогдашний батюшка Лаврентий (храни его Господь на небесах!), облегчил мне душу. Ушла я от него просветленная и лёгкая, как после бани. Полетела, точно птица на крылах.
– Василиса! – Оборвала ее Блудилина. – Да что ты о себе заладила? Как ты стала бабой, мне неинтересно. А то не знаю я, как бабами становятся! Ты расскажи, как исповедь проходит и как должна я к ней готовиться.
– Катюша, я так тебе скажу. Три дня до исповеди и три дня после ты от сношений с мужиками воздержись. Хотя Апостол Павел в одном из своих посланий написал: «Брак во все дни честен и ложе непорочно». Но он имел ввиду законное супружеское ложе, а не ложе блудников или изменников. Так что, решай сама, согласно своей совести и долгу перед Богом. А уж Господь сам тебя рассудит.
***
7 ноября Красные Кресты, как всегда, отмечали Красную праздничную дату. Две колонны демонстрантов повстречались на мосту реки Болячки. Красные флаги, красные воздушные шары, красные лица мужиков, налитые портвейном.
Над Болячкой гремела медь оркестра. Надсадно фальшивила труба, невпопад дубасил барабан.
В сутолоке праздничного шествия целовались демонстранты:
– С красным праздничком!
– Воистину, с красным!
Одна колонна двигалась в сторону Красной площади. Другая, «отстрелявшись», шла ей навстречу. Во главе колонны, которой еще только предстояло «отстреляться», шагала Катерина Львовна Блудилина. Помолодевшая, голова повязяна яркокрасной шелковой косынкой, на груди, выпирающей из-под джинсовой модной куртки, такой же яркокрасный бант. Переполненная праздничными чувствами, Катерина Львовна запела: «И Ленин такой молодой, и юный Октябрь впереди!». Колонна дружно подхватила: «И сердцу тревожно в груди, И вновь продолжается бой!».