–То ли этот сон – к небесным хлябям, которые разверзнутся над нами, – ответила провидица, – то ли Всевышний и вправду грозит тебе убийством.
– Так что же делать, старая?! – оцепенел от страха Павел.
– Бей поклоны перед Богородицей, пока лоб не расшибешь. Авось, Господь и передумает, отменит Божью кару.
***
Павел бросился к Ольге Александровне поведать о зловещем сне.
– Павлуша, милый, не кручинься понапрасну, – успокоила его княгиня. – Твой сон к дождю, не более того. Лучше обними меня покрепче…
– Скинь халатик, я тебя хочу, – придя в себя и утерши пот с лица, велел ей Павел.
– Ну, так-то лучше, милый, – тут же согласилась Ольга. – Четыре дня тебя не видела. Истрадалась вся до кончиков ногтей…
В спальне поплотней зашторила окно.
– Свечу зажечь?
– Не надо. Я на ощупь тебя знаю…
***
Пален был не единственным заговорщиком против императора. Параллельно с ним на этой ниве трудились граф Никита Панин и высшие чины гражданской и армейской иерархии. Среди них – трое братьев Зубовых. Вместе с ними – больше сотни опальных офицеров, изгнанных императором из армии.
В ночь с одиннадцатого на двенадцатое марта, как ранее и было оговорено, заговорщики ворвались в спальню Павла.
Почему-то император сам удалил от своих дверей верный ему конногвардейский караул. Среди ворвавшихся в опочивальню был даже адъютант царя, который и провел во дворец группу заговорщиков. Вслед за ним влетели в спальню граф Пален, братья Зубовы, занимавшие высокие генеральские посты, князь Волконский, граф Бенигсен, генерал Уваров и гренадер гвардеец Жеребцов.
По дороге в спальню кто-то из офицеров наткнулся на лакея и тростью ударил его по голове. Тот поднял крик. Павел, услышав шум, попытался скрыться через двери, которые вели в покои императрицы, но они оказались запертыми. Тогда он бросился к окну и спрятался за занавеской. Заговорщики, не найдя императора в постели, растерялись. Им показалось, что заговор раскрыт и что это ловушка. Но граф Пален приблизился к постели и, пощупав простыни рукой, воскликнул: "Гнездо еще тепло, птица не может далёко улететь". Обыскали комнату и нашли за занавеской императора – в ночной рубашке с исказившимся от ужаса лицом.
***
Солдаты шли в атаку с криками «Ура! За Родину, за Павла!». Отличившихся император повышал в чинах, разрешал короткие отлучки к бабам. Особо отличившихся награждал именным презервативом с собственным автографом. Презервативы изготовлялись из кишки молоденькой козы или нетронутой овечки. (В подмосковной Баковке по приказу Павла заложили фабрику по выпуску гондонов. По-аглицки – гондомов. Для справки: Фабрика существует и поныне. За высокие показатели в труде отмечена двумя орденами Ленина и медалью «Знак почета Первой степени»).
Сам монарх презервативами пользовался редко. Если так, по случаю, потехи ради. Не царёво это дело детородный орган загонять силком в кишку домашнего животного. А коль напарница предохраняться пожелает, пусть эти хлопоты на себя берёт.
***
Из Крыма в Петербург по приказу императора была доставлена незаконнорожденная дочь таврического хана Тумерлана – Феодосия, скучавщая в своём белокаменном дворце в Потёмкинской деревне вблизи Бахчисарая.
Крымскую красавицу, прикрытую хиджабом, привели в опочивальню Павла. Он собственноручно догола раздел её, но хиджаб на ней оставил. То ли не хотел нарушить восточные обычаи, то ли в силу извращенности ожидаемых утех. Феодосия в испуге забилась в дальний угол спальни и по-татарски стала умалять российского монарха не совершать над ней постыдных действий. Павел, не разумеющий татарского, призвал на помощь Бахтеярова, графа с татарскими корнями.
– Переведи, о чем она лопочет!
– Призналась, что девственна она, – ответил Бахтеяров. – Говорит, что если Тумерлан узнает, что Вы с ней сотворили, он её зарежет. А вместе с ней и вас, великий Государь.
– С каких это времён, – взбесился Павел, – крымский хан осмелился грозить российскому царю?! Трубить немедля поход против крымского татарина! А фельдмаршалу Суворову возглавить русские войска.
– Простите, Государь, но на сей момент Суворов занят переходом через Альпы.
– Тогда велю поход возглавить генералу Котлубицкому. А Феодосию заточить в Михайловском дворце в соседнем будуаре с моей опочивальней!