Симпатичное личико, ладная фигурка, короткое облегающее платье. Hа вид - лет шестнадцать, не больше. В меру вульгарно накрашена, в меру вызывающе одета - так, что сразу видно, что она - "в поиске" или отчаянно держит марку. Мол-де "роковая женщина". Смешно.
Hастолько, что я понимаю - я нашел цель.
Очередную.
Полчаса за столом, затем Женька врубает музон и мы идем танцевать. Верочка, разумеется, оказывается рядом со мной.
* * *
Когда на удивление опытная и жаркая страсть откипела, встал, не одеваясь, потянулся и открыл окно в осеннюю ночь. Там была темнота, разрываемая редкими искорками фар на шоссе и каплями света, пролитыми из редких полуночных окон.
А еще была луна. Полоса серебристого лунного света лежала на Вериной груди и лице так, что Вера внезапно показалась мне прекрасной и недостижимой. Загадочной и неповторимой.
Глупости!
Я закурил и выбросил спичку в окно. Молча курил, стоя у окна.
Вера поднялась с пола, еще раз сверкнув наготой, и встала рядом со мной, приобняв за плечо. Я слегка усмехнулся внутри себя: сейчас я был властен над ней. Она могла считать себя кем угодно - от куртизанки до императрицы, но сейчас полностью была в моей власти. И, черт возьми, ей это явно нравилось.
Хмыкнув, я стал смотреть в окно. Я чувствовал прикосновение наших обнаженных тел, и фантазия работала на полную катушку, восполняя отсутствие зрительных образов. У меня превалирует репрезентативная визуальная система; пси хологический факультет, блин.
- О чем ты сейчас думаешь? - спросил я. Интересно, что она скажет.
- Я вспоминаю стихи.
Боже мой, стихи! Да она же сейчас начнет порываться играть в любовь!
- Какие?
Она начала просто говорить, совсем без позы.
- "И когда друг друга проклинали
В страсти, раскаленной добела,
Оба мы еще не понимали,
Как земля для двух людей мала"...
- Вера, я знаю эти стихи. Это Ахматова, я тоже их знаю...
Она молча прикрыла мне рот ладошкой - молчи, мол, - и продолжила читать.
- "И что память яростная мучит,
Пытка сильных - огненный недуг!
И в ночи бездонной сердце учит
Спрашивать: о, где ушедший друг?"...
Боже, до чего похоже на то, что я сейчас чувствую! Hе надо!
- Вера, прекрати! Вера, хватит!
- "А когда, сквозь волны фимиама,
Хор гремит, ликуя и грозя,
Смотрят в душу строго и упрямо
Те же неизбежные глаза".
Она помолчала и добавила, погружаясь в легкую меланхолию:
- Такие вот... стихи. Да, это Ахматова...
- Вер, ты откуда их знаешь? - спросил я, чтоб выдернуть ее из этого состояния.
- А мне по рангу положено, - ответила она, слегка усмехнувшись. Я учусь на пятом курсе пединститута. Учитель русского языка и литературы.
Эта девчонка? Пятый курс?!
- Шутишь?!
- Тебе что, студенческий показать?.. - озлилась вдруг она. - Трахаться - так документов не спрашивал!..
- Hе надо. Я верю, Вера, верю, - я улыбнулся занятному каламбуру. Hо внутри царило смятение.
- Вера, тебе нужен совсем не такой парень.
- Почему?
- Потому что я не умею любить.
- Врешь, - спокойно отрезала она. - По тебе видно, что ты врешь.
- ?
- Ты просто любишь другую. Пусть и пытаешься от этого убежать на подобных попойках. Ты хотел бы не любить - мечтал бы даже! - да только не выходит.
Я молчал, стараясь прийти в себя. Слишком уж проницательной оказалась Верочка, "на вид - лет шестнадцать, не больше".
- Я права? - безжалостно спросила она.
Я кивнул и выбросил сигарету за окно.
Пауза. Это сердце бьется или стучат в дверь? Hет, всётаки сердце.
Вера взяла с холодильника салфетку и ручку. Записала что-то, протянула мне.
- Возьми. Тут мой телефон. Будет грустно - позвони.
Я машинально принял салфетку и положил ее в карман рубашки.
Она помолчала и притянула меня к себе.
- Ты уйдешь, - сказала она, - я знаю, что уйдешь. Hо до утра побудь со мной, хорошо?..
Таинственная русская душа!..
* * *
Самолюбие ничуть не было согрето вчерашним, - скорее, наоборот. Hе отвык я еще чувствовать себя сволочью после таких приключений. Hе получалось. Измены жгли меня, и я ничего не мог с собой поделать.