Островок был небольшим. Однако на нем были несколько поселений с обширными плантациями, небольшой порт и крохотная крепость еще с тех времен, когда флибуста бодро рубилась сталью с красными и синими мундирами. Времена каперов давно миновали, но и нынешним их потомкам палец в рот не клади - закон вроде как и есть, но не очень близко, а места гиблые: случается всякое.
А еще там было то, что нужно мне.
Почти вся команда сошла на берег.
Я же, оставив Ги в приличного вида таверне, направился по пыльной дороге не в город, а мимо него. Туда, где черные и бронзовые рабы полосовали тяжелыми кривыми ножами тростник и маис.
Спустя час плантации закончились. Компас не молчал, узкой тропинкой я поднимался вверх, к пику одной из гор.
Жаркий полдень звенел в ушах щебетом птиц и заставлял все чаще прикладываться к фляге.
Тропинка виляла. Иногда раздваивалась. Иногда вовсе исчезала. Но сбить меня было крайне нелегко. По крайней мере, не местным смертным.
Пахнуло водой. А еще плесенью и сыростью. Похоже, я подходил к болоту.
Здесь тоже была плантация. Небольшая. Для прокорма большой семьи, не более.
На грядках трудились рабы.
Приглядевшись к ним, я хмыкнул.
Не дурно.
Местные смертные похоже не так просты и кое-что умеют.
Щелчок пальцев закрутил ледяную пыль вокруг меня, отгоняя полчище москитов.
Кто-то их на меня наслал.
Сквозняк прошел через меня и облетел плантацию.
Спустя миг я знал, что к чему.
Бокор. Сильный бокор. Очень. Гри-гри на шее, руны вырезанные по всему телу, кольца и перевязи, перья белого петуха в волосах. Как ни странно, на плантации бокор был один. Он был в хижине.
Кажется, он обедал.
Пол посыпанный мукой, веве с призывами Лоа...
Почувствовав меня, он встал, сделав пассы руками.
Служители Лоа не сильны при свете дня.
Но этот был особенным.
Сквозняк нежно облетел вокруг него еще раз.
Кажется, теперь я знаю откуда у него сила.
Гри-гри на шее.
Кожаный мешочек с камушками, косточками, бусинками и треугольником из льда. Нетающего в жарких-жарких тропиках льда.
Какое все-таки смелое и забавное решение прятать лед на экваторе.
Где-то внутри хижины заухали черные барабаны, я словно сквозь стену тростниковой хижины увидел как полыхнули огнем черные свечи из свиного жира.
Ги не знает, что я ищу. Любовь слепа, и она наивно полагает что я пытаюсь заслужить милость женщины.
Я не развенчиваю этот миф.
Да и женщина действительно была любимой.
Пять столетий назад.
Потом многое изменилось.
Мы - изменились.
Я более не ищу ее любви.
Я ищу то, что составляет ее силу.
И что раскидано по всему миру волею рока.
Первый осколок, превратившийся в компас в сердце, когда-то даровала мне сама Королева.
Осколок - сила сама по себе.
Множество осколков в руках посвященного - меняют его самого и весь мир в придачу.
Когда-то глупый мальчик пытался составить слово "Вечность" не понимая что уже обладает им...
Оказавшись в руках у смертных, осколок либо тихонько тает, отдавая себя другим и меняя их, обычно не в лучшую сторону. Либо, попав вот к такому вот сведущему недоучке, начинает набирать силу. И тогда бывает всякое.
Десяток крепких зомби на плантации, к примеру.
Бокор взрыкнул.
Зомби подняли мотыги и медленно двинулись в мою сторону.
Вот только у бокора осколок всего один. А во мне их - почти сотня.
Взревел ветер. Из тех, что ломают торосы и выстуживают неосторожных путников далеко от дома за неполную ночь
Холод сковал мертвое мясо. Поднятые мотыги переломили своим весом замерзшую вмиг плоть рабов.
Бокор завыл, пытаясь впасть в транс, призывая не защитивших его богов.
Боги молчали.
Маис покрылся инеем, листья бататов пожухли.
Стало темно, несмотря на казалось бы яркий тропический день.
Кольцо из льда сжалось на шее бокора.
Тот взмахнул руками, упал, забился было в агонии, но тут же затих.
Черные барабаны бумкнули последний раз.
А из мешочка гри-гри я вытащил то, что в прошлый раз упустил в Лондоне.
Льдинка казалось живой, совершенные узоры не в силах было растопить вновь выглянувшее беспощадное солнце.
Я расстегнул ворот рубашки.
И с силой вонзил ледяное совершенство в оголенную грудь.
Крови почти не было.
В последнее время ее вообще было все меньше и меньше...
- Я шла за тобой, Кайл. Это...это ужасно!
Ги с ужасом наблюдала как затягивалась на глазах рана.
- Почему ты не осталась в таверне? - грубо спорил я.
Она лишь молча заплакала.
- Ты убиваешь себя, Кайл.
- Я делаю себя сильнее.
Назад мы шли молча.