Неудивительно, что мама сбежала, но почему она не взяла меня с собой?
Кроме того факта, что мой отец — фанатик и заядлый алкоголик, меня еще очень печалило, что он женоненавистник. Джекс научил меня этому слову. В общем–то, он называл так каждого мужчину, которого Лейла приводила в дом.
— Куда это ты собралась в таком виде? — спросил отец из коридора, пока я смотрелась в зеркало в ванной. Я завязала волосы в конский хвост, избегая с отцом зрительного контакта.
— Иду плавать с Джексом.
— На меня смотри, когда я к тебе обращаюсь!
Я повернулась и посмотрела на него. Его борода и волосы густо отросли, а кожа всегда отдавала желтым оттенком. Насколько это ужасно — иногда желать, чтобы его печень перестала работать вовсе?
— Надень сверху рубашку.
— Это же сплошной купальник, пап. Не так уж много выставлено напоказ.
Шлеп! Он ударил ладонью по стене.
— Ты отбрехиваться вздумала?
— Нет, сэр, — сказала я, коченея.
— Я сказал тебе надеть рубашку. Не хочу, чтобы ты шлялась с этим пацаном, как шлюха. Почему у тебя нет подруг? Почему ты всегда с Джексоном?
— Не знаю.
Мой отец точно знал причину, но ему нравилось заставлять меня чувствовать себя ужасно из-за моей жалкой жизни. Я бы никогда никого не привела домой, даже если бы у меня были другие друзья. Я бы никогда не окунула какого-нибудь бедного ребенка в то дерьмо, которое происходило здесь, в конце нашей длинной грунтовой дороги. Кроме того, Джекс нравился мне больше всех на свете. Наша дружба была легкой, и мы заботились друг о друге.
И хотя тогда мы еще не говорили таких сокровенных слов, но он был единственным человеком, которому я доверяла.
— Вон из ванной. Мне нужно побриться, — сказал отец, наконец отпустив меня. Но я в замешательстве задержалась в коридоре.
— Почему ты сбриваешь бороду?
— Твой папенька получил работу, детка.
— Правда?
— Ты же не думала, что мы будем вечно жить на пособие? Мы выше этого.
Он намазался старой пеной для бритья и прижал бритву к лицу. Честно говоря, я считала, что мы навсегда останемся на талонах на питание, и меня это устраивало, но я заметила, что в последнее время папа пытался собрать себя воедино. Он до сих пор напивался в хлам, но все было не так плохо, как сразу после ухода мамы, и со временем он немного смягчился.
— И где ты будешь работать?
— Буду делать ремонт в мотеле.
— Это Сьюзан нашла тебе работу?
— Нет, я сам нашел себе работу.
Я задела его чувство собственной важности, и нужно было уносить ноги.
— Хорошо, я буду дома позже. И надену рубашку.
Уходя, я сказала.
— Я рада, что ты получил работу, папа.
Я добралась до сарая раньше Джекса. Когда легла на койку, то почувствовала комок под одеялом. Я вытащила из-под себя этот предмет и увидела, что это тетрадь Джекса. У меня ухнуло в животе. Если я взгляну одним глазком, ничего ведь страшного не случится?
Она сидела, прижав свои гладкие ноги к груди, смотрела в окно, щелкала жевательной резинкой, скучала и болтала о чем–то несущественном. И тем не менее... она была центром Вселенной. Сама того не подозревая, она могла заставить весь мир перевернуться с ног на голову.
Деревянная дверь распахнулась. Я захлопнула тетрадь и подняла глаза на стоящего в дверном проеме Джекса, который хмуро смотрел на меня.
— Какого черта ты творишь?! Тебе вообще плевать на мои личные границы? — он промаршировал ко мне и выхватил дневник у меня из рук.
— Я ничего не прочла!
— Лгунья. Конечно, прочла, вон, как ты покраснела!
— Ну, я успела только одну строчку прочитать!
— Это не о тебе написано.
Совершенно точно обо мне, подумала я.
Он развернулся и направился обратно к двери.
— А о ком тогда? — крикнула я ему вслед.
— Не о тебе. Я иду домой.
Я догнала его, дернула за плечо и развернула к себе; мы стояли посреди поля, заросшего сорняками.
— Расскажи мне, Джекс.
— Это о Дезире Бэнкс. Она моя девушка. Ступай домой, Эмерсон, и займись своими делами.
— Мы больше не малые дети, Джексон, — сказала я ему в спину.
— Да, вот именно! И у меня больше нет времени на твои детские игры!
«Мои детские игры»?
— Ты всегда можешь сказать, как относишься ко мне. Я рядом. И готова выслушать.
Он не ответил, поэтому я шла за ним до самого его дома, пока он не захлопнул дверь у меня перед носом.
Я развернулась и потащилась домой, сожалея о том, что наделала. Отец уже ушел на новую работу, так что я осталась в одиночестве — размышлять об отрывке текста, который написал Джекс.
Следующим утром я прождала пятнадцать минут, пока он выйдет из дома, но он так и не показался, и мне пришлось нестись одной по дороге, чтобы не опоздать на автобус. Белые конверсы, которые я купила на собственные деньги, накопленные благодаря работе по выходным, все испачкались в грязи. Я была в бешенстве. Когда я добралась до почтовых ящиков, Джекс уже стоял там в ожидании мисс Билс.
— Ты почему меня не дождался?
Он поднял глаза от книги, а потом снова опустил их обратно и сказал.
— Я не обязан все делать вместе с тобой.
— Я собирала на эти кеды пять недель, работая у Картеров, а теперь они все в грязи!
Мы с Джексом подрабатывали на ранчо у Картера, получая три доллара в час. Нам сильно недоплачивали, и до ранчо нужно было шагать две мили21 пешком, но тем не менее, это была работа.
— Так и бывает, если спускать все деньги на обувь.
Я топнула ногой.
— Это нечестно!
Все еще глядя в книгу, он сказал.
— Я тебе ничего не сделал.
— Я же извинилась. Ты оставил свой тупой дневник в сарае, как будто специально, чтобы я его прочла.
— Я не собираюсь ссориться с тобой, Эм, потому что мне плевать. За десять минут до того я просил тебя не читать его. А ты даже извиниться нормально не можешь.
— Ну, прости, что я не такая идеальная, как ты!
— О, кстати, это не дневник, а роман, и он взорвет всем мозг, когда я закончу его. И сарай мой, Эмерсон, а не наш. Он — моя собственность.
Я повернулась к нему спиной и молча уставилась на дорогу, хотя внутри все кипело. Когда автобус подъехал, я заняла свое обычное место впереди. Джекс прошел мимо меня к задним сиденьям.
— Очень по-взрослому, Фишер, — прокомментировала я. Мы и правда вели себя как десятилетние, вот только нам давно не десять.
У старшеклассников Нибл Хай был свой холл, поэтому Джекс не мог избегать меня весь день. И хотя он пытался, у него не вышло. Покинув класс английского, я увидела, что он стоял на том же месте, где обычно ждал меня, чтобы вместе идти на математику. Но на этот раз он был не один. Джекс стоял, прислонившись к ряду старых шкафчиков, которыми больше никто не пользовался, обнимая Дезире Бэнкс.
ИДИОТСКИЙ МАЛЬЧИШКА.
— Повзрослей уже, — буркнула я, пройдя мимо. Дезире бросила на меня свой лучший злобный взгляд, отчего стала выглядеть так, будто страдала запором.
Джексон мог заполучить любую девушку и знал это. Он был единственным мальчиком его возраста с идеальной кожей, сильными руками и проступающими кубиками пресса. А еще он был высоким. К началу нашего девятого класса вся его детскость сошла на нет, — а может, это я перестала ее замечать. Я тоже быстро оформилась. Не то, чтобы у меня была очень большая грудь — совсем наоборот, но к концу девятого класса я развилась во всех смыслах. К сожалению, то же самое можно сказать и о Дезире, которая обрела такие формы, о коих я и не мечтала.