Золотая пыль поднималась от тяжелой поступи животных и, кружась в раскаленном воздухе, оседала на черные шарфы всадников.
В белых и черных одеждах из тончайших мерцающих тканей, они вели оживленный разговор на красивом певучим языке. Надвигалась тысячелетняя ледяная ночь, когда огненное светило скроется в песках, забрав свой смертоносный жар. Боги торопились пересечь великую пустыню и представить на суд того, кто отрекся от них… Порой кто-то из них оглядывался на своего собрата, он вызывал теперь ненависть и презрение. Он в полном молчании совершал путешествие. В черных одеждах, сотканных, словно из темноты, бог отличался среди недругов. Он был чужим, чужим во всем, свободным, но это было так же нелепо, как если б его оставили связанным среди пустыни. Без преобразователя он был для них не опасен, даже если попытается, их слишком много.
На седле гибрида животного висел кожаный сосуд с водой, которая была здесь ценней жизни. Когда у кого-то заканчивалась влага, и он падал без движений, его оставляли на раскаленных песках. Никто не делился своей водой. Через некоторое время ящер этнодонт остановился, чтобы не наступить на соскользнувшего с него седока. Беловолосый молодой бог распластался на золотом бархане. Его губы потрескались и сочились кровью. Он умирал от вечного жара Неспящего. Караван холодно взирал на ставшее уже привычным зрелище. Но нужно было двигаться дальше, навстречу вечной мерзлоте. Соскочив со звероящера, «чужой» метнулся к своему другу и союзнику, одному из тех, кто последовал за ним. Прохладная вода коснулась обветренных губ. Но резкий удар выбил сосуд из рук, расплескав жидкость по песку. Над ним нависла мощная фигура рогатого ящера с седовласым всадником. Его рот искривился в гримасе, а рука сжала черную плеть.
– Ты сам скоро лишишься жизни, тот, кто отрекся от нас, Неспящее осудит всех, кто пошел за тобой…
И действительно, его пленные союзники медленно погибали от пламенеющего солнца. А тех, которые выживут, ждал неминуемый позор и совершенная смерть с гонением души.
«Светлейшие» боги становились жестокими ко всему.
Отбросив ударом ноги приподнимающегося собрата, седовласый рассмеялся – чужой!
– Чужой – проговорил он, словно сплюнул горечь.
Они звали его так, как если б речь шла о низшем существе с другой планеты. Словно делали плевок в того, кто еще мгновения назад был великим правителем расы златооких и двуликих.
Его имя было проклято и теперь не произносилось… Позади остался прекрасный город, который обратился в руины, погребая под саваном лавы и пепла, тех, кто был дорог ему. Юная воительница, королева города Нурвилана великого государства, которую подло предали, сейчас затаилась в глубине. На них взирал молодой сильный соперник, тот, кого уважали, теперь же ненавидели и презирали. Один из караванщиков заметил, что солнце ускорило свой ход к горизонту. Встревожившись, всадники стали подгонять животных, те, ревя от наносимых им ударов плетью, сорвались на бег. Нужно было спешить: оставалось несколько галенов до полного захода светила. А там, где кончались пески, и плескалось море их, ждали космолеты. Вскочив на своего скакуна, молодой бог в черном, устремился за остальными, но тут же был выбит из седла.
Уткнувшись в песок лицом, он едва не задохнулся от поднявшейся пыли, что просочилась в ткань шарфа. Рядом приплясывал огромный темно-бурый звероящер с черной шерстью вдоль шеи.
Красивое лицо с темными, как нефрит, глазами седока, взирало на проклятого. Черные волнистые волосы скрывали бледные скулы.
– Великие не увидят твоей гибели, но Неспящее покарает, вынося их суровый приговор… – с этими словами его глаза полыхнули голубым бликом, а алый камень заискрился на его преобразователе – Ты уже никогда не возродишься, жар и холод разрушат твою плоть и измотают душу. Возвратившись, ты лишишься, бессмертия и станешь, жалок как наше подобие… бренным и смертным!
Перед глазами, в которых застыло время в золотых зрачках формы песочных часов, разлились яркие ослепительные круги боли, пронизывая разум. Самодовольно скривив губы, всадник развернул животное и погнал его вслед удаляющемуся каравану. Позже, когда чужой пришел себя, никого рядом не было. Боги мчали прочь от надвигающегося холода, боясь стать его пленниками. Именно поэтому они решили бросить его на приговор Неспящему.
Но каждый знал – если Рэй возвратится, то он отыщет их всюду.
Поднявшись, прекрасное существо окинуло взглядом голую панораму. Черные волосы красивым каскадом лежали на плечах, искрясь белыми, словно поседевшими прядями.