Я просто не могла… Особенно после того, как он…
Я услышала, как его шаги становились все ближе и ближе, что заставило меня ускорить шаг.
Решимость взяла верх надо мной, когда я начала убегать от него, пока не оказалась в темном переулке.
Прячась за мусорным контейнером, я залегла на дно. Я наблюдала, как он огляделся с беспокойством и болью на лице. Но я загнала себя в угол за мусорным контейнером, не в силах смотреть ему в лицо.
Образ, как он целовал Зои, застрял у меня в голове, как приклеенный.
Зачем ты это сделал, Люцифер? Зачем?
Он все еще стоял на своем месте с опущенными плечами, продолжая оглядываться по сторонам, и побежал вперед, чтобы найти меня.
Прихлебывая горячий куриный суп, я села на свое обычное место за обеденным столом.
Дядя откашливается, вытирая бульон с губ тыльной стороной рта.
— Рик, сколько раз тебе повторять? Пользуйся салфеткой, — отругала его тетя, протягивая ткань, хотя его рот теперь чистый.
Он взял салфетку и положил ее обратно на стол, прежде чем повернулся ко мне лицом.
— Ты начала заниматься танцами? — спросил он своим глубоким скрипучим голосом.
Я нахмурилась, глядя на тетю в ожидании ответа, но она, казалось, взволнована этим вопросом.
— Д-да, она…
Мой дядя поднял руку, останавливая ее. Внезапно атмосфера стала напряженной и тревожной. Я почувствовала, как нервозность сковала мое тело, а ноги задрожали. Я крепче сжала ложку, не сводя глаз с темных и серьезных глаз моего дяди.
— Я сказал тебе, что ты присоединишься к клубу в качестве танцовщицы на шесте. Так что тебе лучше начать репетиции и тренироваться. Тебе сейчас восемнадцать, так что чем раньше ты начнешь, тем лучше.
— Она… она может заняться чем-нибудь другим. Она может быть официанткой, — ее голос звучал умоляюще, но с ноткой осторожности.
— Я не спрашивал твоего гребаного мнения. И у нас уже есть официанты, которые позаботятся об этом.
Мое сердце упало.
Я почувствовала, как у меня в горле образовался комок, потому что слезы вот-вот полились бы.
— Почему ты заставляешь меня делать это, когда знаешь, что это не то, чего я хочу? — запротестовала я, встречая его злобный взгляд.
Но я изо всех сил старалась не показать слабости.
Он издал невеселый смешок.
— Ты действительно думаешь, что кому-то есть дело до твоего будущего? Как ты думаешь, придет какой-нибудь богатый парень и женится на тебе? Не забывай, откуда ты родом.
Он с силой хлопнул ладонью по столешнице, заставляя тарелки дрожать.
Мое тело вздрогнуло от неожиданности, когда я сглотнула.
— Теперь твое место здесь, и если ты хочешь выжить, то будешь жить по нашим правилам, — он повернул голову к моей тете. — И убедись, что она узнает все как можно скорее, иначе я переломаю тебе кости.
Он отодвинул тарелку, расплескивая остатки супа по всему столу, прежде чем покинул комнату, как разъяренный бык.
— Милая, я попытаюсь объяснить ему. Он может передумать… — тетя Мелани продолжала говорить, но все передо мной расплылось.
Вот и все. Вот каким было мое будущее.
Я танцевала бы на сцене вокруг шеста, а мужчины глазели на меня и швырялись деньгами, в то время как у меня нет собственного голоса, чтобы протестовать. Прежде всего, я была бы всего лишь объектом. Просто частью для их развлечения.
Чувствуя, что мое сердце вырывалось из груди, я побежала обратно в свою комнату, а тетя выкрикнула мое имя, захлопнув дверь, я дала волю слезам.
Я опустилась на пол, прислонившись спиной к двери и склонив голову, чувствуя себя побежденной, одинокой душой.
Мои родители никогда бы не захотели этого от меня. Они бы никогда не хотели, чтобы я вот так разрушала свою собственную жизнь. Но я здесь ничего не контролировала. Мой дядя мог выгнать меня в любой момент, как будто просто избавлялся бы от обузы.
Но куда я пошла бы? Что бы я делала?
Кроме моих дяди и тети, у меня больше никого не было. Я была бы бездомной.
Но в то же время я не хотела вести такую жизнь.
Я мечтала стать кем-то, на кого мои родители с гордостью смотрели бы с небес, потому что при виде своей дочери их грудь наполнилась бы гордостью. А если бы я была танцовщицей на шесте, то не сделала бы этого.
Каждый раз, когда Мелани говорила мне, что поговорила бы об этом с моим дядей, это зажигало во мне надежду, как свечу в темной комнате. Но она никогда не заговаривала с ним и, в свою очередь, в мгновение ока разрушала мою надежду, оставляя после себя облако боли и отчаяния.
Но это последний раз, когда я позволила себе жить в обманчивом мире, потому что на самом деле никто никогда не был рядом со мной.
На самом деле, у меня никогда больше не было бы мамы или папы. Никто меня не любил и никогда не полюбил бы. Я всегда была бы одна.
И это истины, с которыми мне пришлось столкнуться. Чем быстрее я приняла бы их, тем менее болезненными они были бы для меня.
Я наедине с тишиной — неподвижной, безмолвной пустотой моей комнаты. Я невольно вздрогнула, оцепенело уставившись в пол, и слезы потекли по моим щекам.
Я не знала, как долго я просто сидела на полу, рыдая навзрыд, но тихий стук привлек мое внимание. Я быстро села, смахивая слезы с лица.
— Тетя, пожалуйста, оставь меня в покое. Я больше ничего не хочу слышать, — задыхалась я. — Я просто хочу, чтобы меня оставили в покое, как всегда.
— Как насчет моей компании? — услышала я нежный приглушенный голос Люцифера.
Что он здесь делал?
— Открой дверь, Тейя…
— Пожалуйста, просто…
— Ты знаешь меня очень давно, Тейя, и знаешь, что я всегда получаю то, что хочу. Так что теперь я хочу, чтобы ты открыла мне дверь, — сказал он серьезным голосом.
Но я не сделала никаких попыток открыть дверь и просто стояла неподвижно, молясь, чтобы он в конце концов сдался и оставил меня в покое.
Я услышала, как он фыркнул через минуту, прежде чем пробормотал:
— Тебе лучше открыть сейчас, потому что у тебя есть пять секунд, прежде чем я выломаю эту чертову дверь.
Подождите. Что? Он бы не…
— Пять… четыре… три… два…
Я слишком устала, чтобы продолжать с ним спорить. Я хотела, чтобы меня оставили в покое. Я хотела, чтобы сон волшебным образом забрал воспоминания о сегодняшнем дне. Я открыла дверь, затем отступила, пропуская его внутрь. На нем синие джинсы, плотно сидящие на бедрах, и белая футболка. Его волосы растрепаны, и он просто стоял и смотрел на меня с… жалостью. Я не хотела его жалости или фальшивых заверяющих слов. С меня хватит их столько, что при одной мысли меня тошнило. Но внезапно Люцифер схватил меня за руку и почти потащил из дома. Ярость прожгла меня насквозь, и я пыталась вырваться из его объятий.