Даже для себя я казалась решительной и злой, потому что именно так я себя чувствовала. С меня хватит этого дерьма.
Он потер рукой затылок, глядя на меня без тени раскаяния на лице. Все, что я видела, — это нетерпение и раздражение.
Что, черт возьми, с ним происходило? Почему он так странно себя вел?
— Я не игнорировал тебя, детка, клянусь. Я просто был занят. Я должен был наверстать упущенное.
— И у тебя не нашлось ни одной минуты своего времени, которую ты мог бы уделить мне?
Мой голос звучал отрывисто.
Люцифер наклонился вперед, обнимая меня своими сильными руками, зарываясь носом в мои волосы.
— Я знаю, знаю. Прости меня, детка. Я заглажу свою вину.
Он обхватил мое лицо ладонями и снова наклонился для поцелуя.
Внутри меня что-то оборвалось, и я оттолкнула его, на этот раз сильно.
— Что с тобой не так? Я здесь, чтобы поговорить о тебе и о нас, а все, на чем ты можешь сосредоточиться, — это целовать меня! — закричала я во всю мощь своих легких.
Он выглядел сбитым с толку моим вопросом и вспышкой гнева и почесал затылок.
И если подумать, почему он вдруг так заинтересовался поцелуями со мной и прикосновениями? Это совсем на него не похоже.
И его очень странное поведение заставило меня прищурить глаза, чтобы получше рассмотреть его. Он определенно не пьян, поскольку у него крепкая осанка. Но его лицо выглядело по-другому.
Его щеки раскраснелись, и глаза тоже немного покраснели, но они сияли счастьем и чистой радостью.
Он под кайфом?
— Люцифер… ты принимаешь наркотики? — я медленно вдохнула.
Он отчаянно потряс головой.
— Боже мой!.. Какого хрена ты под кайфом? — рявкнула я.
И вот тогда до меня дошло. Он наклонился над столом и, прежде чем я успела разглядеть, что он делал, в считанные секунды вытер стол тыльной стороной ладони.
— Люцифер, я не шучу. Скажи мне, какого хрена ты принял прямо сейчас!
Он поморщился, как будто мой высокий голос причинял боль его барабанным перепонкам.
Он моргнул, затем ответил:
— Я только что понюхал немного «молли»… Я чувствовал себя подавленным, и подумал, ну, знаешь, воспользоваться этим, чтобы поднять себе настроение на уровень выше. Но это безопасно, клянусь.
Не произнося ни слова в ответ, я протиснулась мимо него и вышла из комнаты.
Я не могла. Я просто… не могла.
Я услышала его шаги позади, но ни на секунду не останавливалась.
— Тейя… детка… подожди, — я почувствовала по его голосу, что ему больно, но мне плевать.
Я спустилась вниз, возвращаясь обратно к толпе пьяных и, возможно, накачанных наркотиками парней и девушек по всему дому. Взяв меня за локоть, Люцифер развернул меня лицом к себе.
— Тейя, я же извинился. Ничего особенного.
Чертовски неправдоподобно.
Я чувствовала, как гнев струился по моим венам, просто слыша его глупые слова. Насколько бредовым он стал?
— Ничего? Ничего! — закричала я так громко, что это даже громче музыки, гремящей вокруг нас.
Как будто кто-то только что понял, что происходило что-то важное, случайный человек остановил музыку, приветствуя меня неловким молчанием и удивленными взглядами окружающих. Но мне все равно.
— С каких это пор ты принимаешь наркотики? С каких это пор ты пьешь? С каких это пор ты устраиваешь вечеринки? С каких это пор ты превратился в труса? — выплюнула я.
Его глаза затуманились.
— Я просто подумал пригласить нескольких друзей. Я не знал, что вся школа придет поддержать меня после смерти мамы. Что я должен был делать? Вышвырнуть их всех вон?
У меня отвисла челюсть.
— Не надо. Не смей, блядь, использовать Розали как предлог для того, чтобы устраивать вечеринки и нюхать «молли», чтобы преодолеть свое горе!
Он вздрогнул и огляделся по сторонам, как будто ему неловко, но в следующий раз, когда он заговорил, его голос звучал словно он защищался.
— Я же не наркоман, Тейя. Это всего лишь один раз. Перестань быть такой занудой.
— Ты не понимаешь, не так ли?
Я изо всех сил пыталась пережить этот момент. Нет смысла спорить с ним прямо сейчас, благодаря экстази в его организме. Он не выслушал бы меня и не раскусил бы мои доводы.
— Просто на один раз. Я больше так не буду.
Я выдохнула, глядя вниз, и мои плечи опустились в знак поражения.
— Мне не следовало обещать Розали. Потому что, если бы она увидела это, разочаровалась бы не только в тебе, но и во мне. И, видя все это, я уверена, что ты тоже не сможешь сдержать свое обещание, потому что я, черт возьми, не могу на тебя положиться.
— Ты, должно быть, шутишь! Я всегда был рядом с тобой. На каждом гребаном шагу! — зарычал он. — Моя мама умерла, Тейя. Я буквально сирота. Так что, прости меня, если я пытаюсь ненадолго сбежать от этого беспорядка и подумать, что вокруг меня есть еще что-то хорошее.
Я фыркнула, закатывая глаза.
— Другие хорошие вещи? Например? «Молли» и случайные девушки? Ты не сбежишь, Люцифер. Ты убегаешь от реальности. Выпивка и кайф могут снять боль на несколько часов, но когда к тебе вернется рассудок, реальность ударит по тебе так сильно, что ты не почувствуешь ничего, кроме угрызений совести. Люди умирают, Люцифер. Трагедия случается, но это не значит, что ты обращаешься к наркотикам и прочей херне, чтобы пережить это. Ты должен смотреть правде в глаза, а не прятаться.
Его лицо покраснело.
— Жизнь не идеальна, Люцифер. Ничто не идет по плану, но это не дает нам права разрушать все собственными руками. Я пыталась дать тебе пространство и время для исцеления. Я провела почти месяц, наблюдая, как ты напиваешься и гуляешь с другими девушками, пока ждала, когда ты вернешься ко мне. Я ждала, пока ты отталкивал меня, пока ты причинял мне боль каждый гребаный раз, когда вел себя так, как будто меня не существовало.
Он не произнес ни единого слова, и это заставило мою кровь закипать от ярости.
— Я хожу на могилу Розали каждые выходные, сажаю ее любимые орхидеи и проверяю у священника, распустились ли цветы вокруг ее могилы.
Слезы текли по моим щекам, потому что я больше не в силах их сдерживать.
— Я сижу у могилы и разговариваю с ней, но никогда ничего не говорю о тех неожиданных вещах, которые ты сейчас совершаешь, зная, как сильно это причинило бы ей боль. Но я уверена, что она с небес видит, в какое разочарование ты превратился!