Она была замужем за Аидом пять лет и была так влюблена в него, что отчаянно хотела вернуться к нему, вернуть себе свободу. Но что касалось меня, то мне потребовалось одиннадцать лет, чтобы заставить ее влюбиться в меня.
Что было такого у моего брата, чего нет у меня?
Я стоял перед ней, приставившей пистолет к моей груди, но знал, что она не нажала бы на курок. Даже она знала, что я был ее единственным путем к свободе. Она могла бороться сколько угодно и угрожать мне чем угодно, о чем только могла подумать. Но, в конце концов, власть была в моих руках. Я был ее королем, и без меня она не могла двинуть ни черных, ни белых в атаку.
— Сделай это, Тейя, потому что это твой последний шанс, — предупредил я.
— Ты не боишься смерти? — тихо спросила она.
— Смерть неизбежна. Сама Смерть боится меня, потому что знает, что я обладаю более темной и глубокой силой, чем она. Теперь ты решаешь, хочешь ли ты быть пленницей или мертвецом. Выбор за тобой, потому что это единственный раз, когда я собираюсь предоставить тебе выбор.
Она сглотнула, ее глаза немного увлажнились.
— Я просто хочу быть свободной.
— Оба варианта оставляют за тобой свободу, теперь ты выбираешь, по какому пути ты хочешь пойти. И выбирай с умом, иначе я выберу за тебя.
Ее кожу покалывало от пота, по всему телу побежали мурашки. Тейя даже попыталась контролировать дыхание, чтобы мыслить ясно, но ничего из этого не помогло. Ее указательный палец двигался между отверстиями, лежа на спусковом крючке, как будто она испытывала искушение нажать на него в любую секунду.
— Последний шанс, Тейя.
Я не ждал ее ответа и сделал свой ход. Через несколько секунд я схватил ее за запястье и вывернул его, когда пистолет вырвался из ее хватки и упал на землю. Я притянул ее ближе к себе, ее грудь прижалась к моей, и я крепко держал ее руки за спиной. У нее перехватило дыхание, когда ее широко раскрытые глаза встретились с моими.
— Слушай внимательно, потому что я не буду повторяться. Ты здесь как моя пленница, и с тобой будут обращаться так, как ты заслуживаешь, только если ты будешь хорошо себя вести, в противном случае ты столкнешься с гораздо худшими последствиями. Я просто хочу от твоего мужа одного: после того, как я получу это, ты можешь вернуться к нему, а до тех пор, черт возьми, веди себя прилично.
Она вырывалась из моих объятий, но это не помешало мне прижать ее к стене, обхватив одной рукой ее шею, а другой приподняв обе ее руки над ней.
— Я ясно выразился, Тейя? — зарычал я.
Ее глаза сузились, но я чувствовал, что она обдумывала свое решение.
Чтобы доказать свою точку зрения, я крепче обнял ее за шею, наблюдая, как ее глаза выпучились, и в этих темных глазах появился намек на страх.
Она с трудом дышала, в то время как ее тело пыталось бороться со мной, когда она начала паниковать.
— Я задал вопрос, Тейя. Отвечай, мать твою.
Она едва заметно кивнула.
— Кристально ясно.
Я ослабил хватку и тут же отодвинулся, становясь свидетелем ее кашля, когда она пыталась набрать воздуха в легкие.
— Когда ты усвоишь свой урок, Франко переведет тебя наверх, и с этого момента ты будешь делать все, что я скажу. Привыкай к этому.
С этими словами я повернулся и ушел от нее.
— Знаешь, что забавно? — прошептала она.
Я остановился, держась за дверную ручку, и оглянулся через плечо.
— Я думала, твое имя тебе не подходит, но я так ошибалась. Ты всегда был дьяволом, только я была дурой, что не понимала этого, когда ты скрывал свою истинную сущность под всей этой невинностью. Возможно, сейчас я твоя пленница, но теперь, когда я вижу, кто ты на самом деле, я никогда не позволю тебе владеть мной. Это я обещаю тебе, Люцифер. Клянусь своим сердцем.
ГЛАВА 13
Сам дьявол может попасться на удочку своего ангела.
ЛЮЦИФЕР
Слова не должны на меня влиять. Ни капельки.
Но я знал, что солгал бы себе, если бы сказал, что это не так.
Ее слова выплеснули гнев и отвращение, которые она сдерживала по отношению ко мне. Одна мысль о том, как сильно она меня ненавидела, не должна меня беспокоить.
Но, черт возьми… Услышав эти слова, мое сердце сжалось.
Я был взбешен, кипел от ярости. Я злился не на нее, а на себя.
Как я мог позволить ей заставить меня чувствовать себя виноватым всего лишь своими словами? Как она посмела?
Я нажал раз, два, три и тяжело выдохнул, пытаясь похоронить всплывающее воспоминание…
ПРОШЛОЕ
Она поднялась со скамейки и встала в нескольких футах от меня на бетоне под Колесом обозрения. Сумерки переходили в ночь, и свет, мерцающий вокруг нас от лампочек и фонарей, загораживал звезды над нами.
Я уставился на нее, приподняв бровь.
Она протянула руку.
— Потанцуй со мной.
Это была не просьба, и я понял это по решимости в ее глазах. Я никогда не танцевал с женщиной, это не мое. Но вот она пришла и попросила меня потанцевать под музыку Эда Ширана, пока он пел «Give me Some Love». Если бы это был кто-то другой, я бы ушел, не оглядываясь через плечо. У очень немногих хватало смелости даже встать передо мной. Но эта улыбка… одна эта улыбка могла заставить меня сделать для нее что угодно.
Я присоединился к ней под мерцающим Колесом Обозрения и взял за руку. Моя рука обвилась вокруг ее талии, и я медленно повел ее через невидимый танцпол. Движения были естественными для меня, когда я следовал ее примеру. Когда она одарила меня той прекрасной улыбкой, которая тронула ее губы, я знал, что ей это понравилось.
У меня никогда раньше не было романтических отношений, я никогда не танцевал ни с одной девушкой. Но самое главное, я никогда не влюблялся в такую красавицу. Я сказал эти три слова только ей, и я даже поклялся быть рядом с ней, несмотря ни на что. Я никогда не испытывал такого счастья, и, честно говоря, в глубине души я знал, что она была той самой, когда увидел ее в первый раз.
По отношению к другим я был безжалостен. Бессердечный ублюдок, правивший Нью-Йорком.
Дьявол, замаскированный под короля.
Но ради нее… Я был готов стать тем, кем она хотела меня видеть.
Она придвинулась ближе ко мне и прижалась своим лбом к моему. Ее глаза смотрели в мои. Совершенно очарованная, она отражала всю свою любовь и преданность, которые испытывала ко мне. Она показывала мне свою любовь каждый божий день, и я тоже, но мы оба боялись, что нас ждало в будущем, если мы сказали бы "да" этим отношениям.
Внезапно что-то овладело мной, побудило меня сделать это, когда я начал подпевать себе под нос. Я слышал эту песню раньше, всегда представляя ее в своем воображении. Всякий раз, когда я чувствовал себя одиноким, я включал эту песню и представлял ее, как она улыбается мне с глазами, блестящими от вечной любви.
Она слушала каждое слово с лучезарной улыбкой. Мой голос был глубже, чем у Эда Ширана, но она не возражала против моего вокала. Я наблюдал, как ее глаза слегка увлажнились, и когда слезы потекли, в них отражались желтые и оранжевые огни вокруг нас. Они мерцали в ее глазах, как звезды, сияющие и переливающиеся.
Когда песня закончилась. мы не остановились, и у нее был такой же взгляд. Мои эмоции отражались в глазах кристально ясно. Она обожала меня больше, чем раньше, и ее любовь не имела таких границ, как моя.
Она была безоговорочной.
Она наклонилась вперед и нежно поцеловала меня.
— Люцифер?
— Хм, — промычал я, продолжая двигаться вместе с ней.
— Ты всегда будешь со мной?
Я гладил ее по щеке тыльной стороной костяшек пальцев и встретил ее вопросительный взгляд с мягкой улыбкой.