Я проглотил комок в горле, почувствовав, как из меня высосали воздух.
— Расскажи мне все. Не упусти ни единой детали, — потребовал я с враждебностью в глазах.
— Но, сэр, он мог быть… — перебил Франко, но когда я предупреждающе поднял руку, он закрыл рот.
— Ни единого гребаного слова от тебя, Франко. Ни единого слова. Говори, Ромеро.
И он заговорил.
Он рассказал о том, как мой брат женился на Тейе, чтобы отомстить мне, потому что знал, что я любил ее всем сердцем. Он объяснил, что мучил ее так же, как хотел мучить меня. Он знал, что я всегда был частью Тейи, и использовал это в своих интересах, вымещая на ней свой гребаный гнев.
Ромеро рассказал о том, что Аид шантажировал Тейю, чтобы она предала меня, обменяв ее свободу, если она сделала бы то, что ей сказали. Но когда он заговорил о том, как ее использовали день и ночь и как над ней издевались, как над… животным… это меня вывернуло наизнанку.
Ее наказывали из-за меня.
Тейя стала жертвой ревности и жажды мести моего брата по отношению ко мне.
— Вначале она делала все возможное, чтобы связаться с тобой. Даже писала тебе письма, но ты так и не ответил на них. В течение двух лет она продолжала писать тебе, но когда ничего не получила взамен… она сдалась и жила со своими последствиями, как будто это была обычная жизнь.
Слезы навернулись мне на глаза, дыхание стало прерывистым.
— Письма? Куда она его адресовала?
— Сюда. В твой дом.
— Но я так ничего и не получил. Все мои письма и документы, которые мне присылают по почте, всегда…
Я остановился на полуслове, когда меня осенило. Мой взгляд переместился на Франко, который все еще стоял в дверях с намеком на страх, появившимся на его лице.
И вот тогда все недостающие головоломки сложились воедино, раскрывая скрытые секреты и темное прошлое, которое всегда скрывалось за мной, но я никогда не был свидетелем этого. Я был ослеплен моим самым доверенным человеком.
— Максвелл и Ромеро выйдете из комнаты. Мне нужно поговорить с Франко.
Они оба почувствовали недоброжелательность в моем тоне и вышли из комнаты, оставив только меня и Франко. Единственным источником света, освещавшим комнату, был огонь, потрескивающий в камине.
— Сэр, он лжет. Это ловушка…
Придя в возбуждение от его слов, я взял нож, лежавший на столе, и швырнул его в него, когда он глубоко вонзился в его правое плечо, и он взвыл от боли, держась за свое теперь уже поврежденное плечо. Кровь тут же просочилась на его рубашку.
— Сэр…
— Еще одно гребаное слово, и я выстрелю тебе прямо между глаз, — я выплюнул слова, как яд. Он принял мои слова всерьез и замолчал. — Ты был моим самым надежным человеком с того дня, как появился в моей жизни. Ты был единственным мужчиной, которому я доверял во всем. И ты вонзил мне нож в спину, как гребаная змея. Я больше не обязан выслушивать твою чушь. С меня хватит.
Достав кастет, я подошел к нему с темной яростью, окутывающей меня. Ужас в его глазах был достаточным доказательством того, что он был виновен в своих грехах и теперь должен расплатиться за это.
— На колени.
Услышав мою команду, что-то изменилось. Он на мгновение закрыл глаза, а когда они снова открылись, в них больше не было страха. Фактически, в них вообще не было эмоций. Он снова был бесчувственным ублюдком. Без дальнейших возражений он опустился на колени и уперся руками по обе стороны тела, как будто сдавался смерти.
— Она пострадала из-за тебя, — усмехнулся я, слегка приподнимая его голову, удерживая за воротник, и сильно ударил кулаком по лицу.
Из его рта не вырвалось ни звука агонии, что заставило мою ярость вскипеть еще больше.
— Она годами ждала, что я спасу ее, но ты держал меня в неведении.
УДАР.
Я почувствовал его кровь на костяшках своих пальцев.
— Я потерял ее однажды, но когда у меня появился другой шанс, я потерял ее снова из-за твоей жадности.
УДАР.
У него пошла кровь из носа, но этого, казалось, было недостаточно, чтобы успокоить меня. Я хотел большего. Мне нужно было больше. Я жаждал его крови до тех пор, пока в его теле ничего бы не осталось.
Я продолжал бить кулаками по каждому дюйму его лица, пока оно не покрылось кровью вместе с порезами на коже. Обе мои руки стали кроваво-красными, когда он, пошатываясь, прислонился к двери, как слабый слабак. Его белая рубашка стала пунцовой. Даже с моих кастетов капала кровь.
— Я не могу даже слушать твой голос, но я должен знать. Почему? — Его полузакрытые глаза встретились с моими, когда он ответил.
— Потому что ты был единственным, кто относился ко мне так, будто я что-то значу. Ты доверился мне и дал мне место рядом с собой, — его голос был хриплым, когда он задыхался и кашлял. Кровь стекала на пол, пока он продолжал. — Я был не твоей пешкой, я был твоим слоном. Единственный, кто мог защитить короля, кроме королевы. Но я знал, что она заберет все это, если вернется в твою жизнь. И я не ошибся, сэр. Король создан для того, чтобы править, а не подчиняться своей королеве. Но к тому времени, как ты доберешься до своей королевы, все закончится. Игра будет окончена… — его голос затих.
Достав свой нож, я провел кончиком лезвия ему между глаз.
— Король создан для того, чтобы править наверняка, но я правлю ради своей королевы, потому что в реальности и в игре она обладает высшей властью. У нее больше власти, чем у тебя.
Он хихикнул и изобразил самую слабую улыбку.
— Я жаждал занять ее место, потому что ты был властелином моего сердца. Я поклялся себе, что сделаю все возможное, чтобы мой король… — он энергично закашлялся. — Но в этой жизни… судьба не отвела мне моего законного места. Но я не сдамся, сэр, потому что у меня будет мой король, даже если это отнимет у меня миллион жизней и разное время.
Хватка моего ножа усилилась.
— С таким гниющим сердцем и разумом такому отбросу, как ты, место в аду. — С этими словами я вонзил нож ему между глаз. — Пусть ты никогда не обретешь покой.
Я вонзил нож дальше, наблюдая, как он прошел сквозь его череп, как кровь брызнула и покрыла мою руку и рубашку. В мгновение ока его тело стало безжизненным, и он упал на землю.
Позвав охранников, я приказал им избавиться от тела, выбросив его в мусорный контейнер, где мусору самое место.
Но Франко больше не имел значения.
Я не мог терять времени. Я должен спасти ее.… Я не мог потерять ее на этот раз.
Не сдавайся, ангел. Я иду за тобой.
Пожалуйста, не сдавайся.
ГЛАВА 28
Зацикленность на возможностях приносит только боль.
ТЕЙЯ
Все мое тело ужасно дрожало. У меня не было ни одежды, ни одеял, чтобы согреться. Все, что я могла использовать, — это простыню, и я завернулась в нее. Но мою кожу все еще покалывало от холода и боли.
Мои зубы стучали друг о друга, когда я лежала на полу, сворачиваясь в кокон. В моём ое горле пересохло, и сколько бы раз я ни сглатывала, это никогда не помогало. Сработало только одно.
Наркотик.
Я знала, что белый порошок день за днем отравлял мой организм, поглощая меня своей зависимостью с каждой минутой. Каждый раз, когда мне делали укол, я боролась изо всех сил, которые у меня оставались, но мое тело сдавалось, когда наркотик начинал течь по моим венам.
Это была лестница к моему уничтожению, но также и мой спасательный круг, позволяющий пережить пытки, которым монстры подвергали меня днем и ночью. Я потеряла счет времени.
Я ни разу не выходила из комнаты. Когда они заканчивали со мной, они снова надевали свою одежду и запирали меня внутри, пока не приходил другой. Вся комната пропахла потом, и сексом… моя собственная кожа пахла так же, заставляя меня чувствовать себя грязной.
Но глубоко внутри, в уголке моего сознания, я цеплялась за ниточку надежды, даже несмотря на то, что я медленно угасала. Всякий раз, когда ко мне возвращалось сознание, я оглядывалась в поисках чего-нибудь, что я могла бы использовать, чтобы выбраться отсюда. Я должна была сбежать.
Ради себя. Ради своей дочери. Ради Люцифера.
В глубине души я все еще чувствовала, что Люцифер пришел бы и спас меня. Он пришел бы за мной. Но я не знала, как долго я еще смогла бы цепляться за эту мысль.
Я услышала, как открылась дверь, но когда подняла глаза, мое зрение было в основном размытым. Я не могла стоять, так как мои ноги были как желе. Мое тело все еще болело от ударов некоторых монстров-садистов.