Максвелл держит меня за плечо, убеждая смотреть только ему в лицо.
— Возьми себя в руки, Люцифер. Это не то, чего хотела бы Тейя. Это не конец твоей жизни…
Я толкнул его в грудь изо всех сил, какие у меня были, когда его спина ударилась о бетонную стену.
Мгновенная ядовитая ярость вскипела в моей крови.
Я наносил ему ответные сильные удары в челюсть, и он, пошатываясь, упал на пол.
— Не конец моей жизни? Она была моей жизнью. Теперь она, блядь, ушла из-за меня!
Меня не волновало, что я отпугивал других пациентов и врачей своим повышенным голосом, я не мог придумать ничего, чтобы контролировать свои эмоции.
Все вышло из-под контроля.
Это все слишком тяжело для меня, чтобы вынести…
— У меня ничего не осталось. Вся эта… власть… деньги… чертовски бесполезны. Каждый дюйм моего разума заполнен ее воспоминаниями. И просто думать о них…Я… я не могу этого вынести. Я как будто не могу дышать, — мой голос дрожал, мое тело затряслось, ноги подкосились, когда я опустился на колени на пол. Я опустил голову, чувствуя себя самым беспомощным человеком на земле. — Я не могу дышать.…Я не могу. Я просто не могу.
Все мое тело сотрясалось от потери и отчаяния.
Максвелл слегка хмыкнул, когда подошел ко мне и опустился на колени рядом со мной.
— Я знаю, это сложно, Люцифер. Я был там, единственная разница в том, что она никогда не любила меня. Но Тейя любила тебя, и она не хотела бы, чтобы ты был вот так сломлен. Она бы хотела, чтобы ты был сильным ради себя. Ради нее. Ради своей дочери.
Что?
Я в замешательстве вскинул на него голову.
— О чем ты говоришь? — спросил я.
Он кивнул, взял папку и положил ее мне в руки.
— У Тейи есть дочь, и ты ее отец. В деле есть все подробности.
В горле у меня пересохло, как от песка. У меня не было слов, чтобы выразить это.
Бесчисленные вопросы роились в моей голове, поскольку я понятия не имел, какой из них задать первым.
У меня есть дочь. Как это возможно?
Я сразу же открыл файл, и от маленькой черно-белой картинки у меня перехватило дыхание.
Сама картина лишила меня способности мыслить.
Как это возможно?
Почему Тейя никогда не рассказывала мне об этом?
— Я связался с одним из телохранителей, который отвечал за информацию о твоей дочери.
— Что он сказал? — спросил я.
Он вздохнул, прежде чем начал объяснять и разгадывать загадку трагедии моей жизни.
— Он сказал, что когда Тейя была замужем, она носила твоего ребенка. После ее родов Аид забрал ребенка и угрожал Тейе, что если она хочет, чтобы ее ребенок был жив и невредим, то должна делать все, что скажет ей Аид. У нее не было другого выбора, кроме как согласиться и делать все, что потребует он. Ее ребенок был причиной, по которой Тейя собирала твою информацию. Аид сказал, что вернет ей свободу и дочь, если она получит информацию.
Даже после ее смерти ее жертвы причиняли мне боль.
Мне давно следовало убить Аида. Я должен был разрубить его на куски в тот день, когда он забрал у меня Тейю.
Этот гребаный сукин сын.
То, что он сделал с ней… вызывает у меня желание убить его снова.
— У тебя все еще есть ради кого жить, Люцифер. Подумай об этом.
С этими словами он вышел из комнаты, потирая челюсть и закрыв за собой дверь.
Я снова посмотрел на фотографию и почувствовал себя загипнотизированным ее невинностью и красотой… Совсем как Тейя.
Одинокая слезинка скатилась по моей щеке, когда я оглянулся через плечо и увидел мертвое тело Тейи.
Она без боя шла на любой риск, на каждую боль и каждое грубое слово, только чтобы вернуть свою дочь. Согласно досье, она родилась вскоре после нашего разрыва. И к тому времени я уже переехал в Италию, чтобы работать на своего дядю.
Судьба никогда не позволяла мне быть рядом с ней. Судьба всегда разлучала нас.
На этот раз судьба снова победила.
Но у меня все еще есть этот единственный новый шанс.
Наша дочь.
Часть меня и Тейи.
Несмотря на то, что я потерял Тейю, я бы не стал терять последнюю часть ее.
Я не хотел потерять ее снова.
Мои мертвые глаза встретились с фигурой, стоящей перед зеркалом. Дрожащими пальцами я попытался завязать галстук.
Через несколько минут я был готов и надел свой черный смокинг, но в глубине души я не был готов к ее похоронам. Никогда не бывало легко прощаться со своими близкими.
Я бывал здесь и раньше, но на этот раз душевная боль была слишком сильной, чтобы ее вынести.
Я с трудом сглотнул и тяжело вздохнул, прежде чем вышел из ванной, чтобы присоединиться к Максвеллу.