В тот день, когда я познакомилась с его семьей, было тихо…. пугающе. Его отец, Альберт Ди'Амико, капо Нью-Йорка, возненавидел меня с первого взгляда, и это было так очевидно. Его полный отвращения взгляд, как будто я была какой-то грязью у него под ботинком, был доказательством того, что он не мог выносить моего вида. Однако мама Люцифера, Розали, была полной противоположностью. Она была милой, красивой и слишком доброй. Просто видя ее, я вспомнила о своей матери.
Было видно, что мистер Ди’Амико всегда хотел контролировать. Было больно наблюдать за тем, как он разговаривал со своей женой, как будто она ничего для него не значила. По какой-то причине я чувствовала, что он вымещал на ней свой гнев, жалуясь по каждому пустяку, как последняя сволочь. Розали терпела, как это обычно делала бы типичная жена. Но я видела, как весь этот сценарий причинял боль Люциферу, когда он смотрел в пол, сжимая кулак, как будто сдерживал всю свою ярость и тревогу.
Я редко бывала в доме Люцифера, боясь разозлить его отца. Но Люцифер всегда настаивал на моем присутствии, и мне было трудно сказать ему "нет".
Через несколько мгновений я услышала скрип деревянной доски, оглянулась через плечо и увидела Люцифера, идущего ко мне с бумажным пакетом в руке. Он со вздохом сел рядом со мной и посмотрел с лучезарной улыбкой, заставляя меня улыбнуться в ответ.
— Эй, что ты слушаешь? — спросил он, роясь в сумке, доставая сэндвич и протягивая его мне.
— «Vulnerable», — пробормотала я, убирая наушники и начиная разворачивать сэндвич.
Он нахмурился, разворачивая свой.
— Новая песня Селены Гомес?
Я откусила кусочек, наслаждаясь восхитительным вкусом приготовленной ветчины и свежих овощей. Его мама готовила потрясающе, особенно мне нравились ее мини-бургеры.
— Да. Ты знаешь, что я люблю ее музыку, — быстро ответила я, поскольку мой голос приглушен сэндвичем, который я жевала.
— Поверь мне, я знаю, потому что мне придется слушать ее вместе с тобой, даже если у меня отвалятся уши, — дразнит он, и я игриво шлепаю его по груди.
— Эй, она не так уж плоха, — запротестовала я со смешком.
Он продолжил жевать и закатил глаза, глядя вдаль.
— Ты в порядке? — спросила я и на мгновение отложила свой сэндвич.
Он слегка улыбнулся мне, кивая в знак согласия. Да, что-то определенно не так.
— Это из-за твоей мамы? — спросила я.
Тишина — единственный ответ, который он дал, глядя на свою еду.
— Это ерунда, — вздохнул он, кусая губы, но было совершенно ясно, что это не так.
Он теребил обертку, не глядя мне в глаза.
Он не в первый раз беспокоился о своей маме. Он видел это каждый день.
Он наблюдал, как его мама страдала, ей причиняли боль, оскорбляли, в то время как у него не было сил защитить ее. Но почему?
— Почему бы вам с мамой не сбежать от всего этого? Почему вы живете в этом аду?
Люц невесело усмехнулся и качнул головой.
— Ты же не думаешь, что я не говорил ей этого раньше? Я пытался убедить ее бесчисленное количество раз, но конечный результат всегда отрицательный. Она больше беспокоится обо мне, чем о себе. Куда мы пойдем? Откуда у нас будут деньги? — он разочарованно фыркнул. — Она не сможет уйти, даже если захочет.
— Она твоя мама, я уверена, что она сделает это для тебя…
— Она не моя настоящая мама.
Его резкое признание заставило меня замолчать.
Подожди. Что?
Он поднял на меня скорбный взгляд, прежде чем заговорить.
— Я почти не помню своих настоящих маму и папу. Мне тогда было всего пять. Она была домохозяйкой, а мой отец увлекался азартными играми. Однажды он поставил на карту свою жизнь… т-тогда… — его голос затих, а тон стал хриплым.
С каждым словом, слетающим с его губ, я чувствовала, как мое сердце сжималось все сильнее.