Но почему он здесь?
Когда мы дошли до конца коридора, я услышала слабый голос, отдающийся эхом. Женский голос. Казалось, она что-то напевала.
Без стука Люцифер осторожно приоткрыл дверь.
Внутри было, по-видимому, более двадцати детей, стоявших на коленях на покрытом ковром полу лицом к маленькой статуе Иисуса. Монахиня, повернувшись к нам спиной, стояла перед статуей и, склонив голову, читала молитву. Несколько детей последовали ее примеру, а некоторые выглядели смертельно скучающими. Большинству из них, казалось, было от пяти до девяти лет.
Люцифер, с другой стороны, прокрался внутрь на цыпочках, как грабитель. Скучающие заметили его присутствие. Вместо того, чтобы испугаться или запаниковать при приближении незнакомца, все они выглядели радостно, а на их лицах расплылись широкие улыбки. Он сделал им знак молчать, приложив указательный палец к своим пухлым губам. Дети подражали ему, пытаясь сдержать хихиканье. Монахиня перекрестилась, показывая, что она почти закончила молитву. Люцифер приблизился к ней, как будто собирался напугать ее, как ребенка, и был почти рядом с ней, когда леди заговорила.
— Люцифер, сейчас время молитвы, а не запугивания.
При этих словах все дети разразились смехом. Некоторые хлопали и катались по полу, а Люцифер скорчил грустную гримасу, как будто кто-то украл его шоколад.
Монахиня повернулась к нему лицом. На вид ей было за пятьдесят, вокруг глаз и на лбу почти не было морщин, хотя оливковая кожа и серые глаза еще больше подчеркивали ее красоту.
— Как ты узнала? — спросил Люцифер.
— В следующий раз используй другой одеколон. Я тебе несколько раз говорила, что от мускусного запаха у меня всегда подергивается нос, дитя мое.
Дети хихикали, наблюдая, как Люцифера весело отчитывали. Я не осознавала, что так же лучезарно улыбаюсь, как они, пока не почувствовала, что у меня заболели щеки.
— Я уже в пятый раз пользуюсь новым одеколоном, и мне нравится каждый раз, когда у тебя дергается нос. Почему бы тебе просто не сказать мне, от какого из них у тебя не будет дергаться нос?
Она легонько похлопала его по щеке.
— Это, дитя мое, тебе предстоит выяснить самому.
Люцифер закатил глаза, когда внезапно мальчик встал и указал на него пальцем.
— Невежливо закатывать глаза. Правда, мать Лаура? — мальчик говорил тонким, пронзительным голосом.
Мальчик был одет в красную футболку с Человеком-пауком и фигуркой Человека-паука в руках.
— О да? Ты делал то же самое на день рождения Джастина, Малком. Может, мне подарить тебе Человека-паука, а?
Люцифер сделал движение, чтобы поймать его, когда Малком с визгом выбежал из комнаты, но, увидев меня в дверях, немедленно остановился. Другие дети следили за суматохой и смотрели на меня так, словно я была музейным экспонатом.
— Кто она? — спросил Малком, цепляясь за своего Человека-Паука.
Люцифер колебался. Кто я такая? Хотела бы я сама знать ответ на этот вопрос, малыш.
— Я друг Люцифера, — ответила я прежде, чем Люцифер успел это сделать.
— Ты его девушка? — спросила меня девочка в желтом платье и с косичками, сопровождаемая хихиканьем остальных.
— Елена, — мягко пожурила мать Лаура.
— Что? Я слышала в школе, что когда мальчик и девочка вместе, то они парень и девушка, — захныкала Елена, накручивая кончики своих косичек, выглядя застенчивой и нервной.
— Она не моя девушка.
Напряжение и раздражение отчетливо слышались в его голосе, но детям это было незаметно.
— Тогда она твоя жена! — взвизгнула Елена, хлопая в ладоши, и остальные дети начали прыгать и пищать от радости, как будто их рождественское желание исполнилось.
Все они бросились ко мне и один за другим начали свою серию расспросов, которые заставили мои нервы затрепетать от беспокойства.
Как тебя зовут?
Когда вы поженились?
Ты носила хрустальную туфельку, как Золушка?
Тебе нравятся M & Ms?
Это было цунами вопросов, захлестнувших мой разум, пока я стояла неподвижно, не зная ответов ни на один из этих вопросов.
Я услышала, как мать Лаура хлопнула в ладоши, привлекая всеобщее внимание, и объявила:
— Я уверена, никто не хочет пропустить яблочный пирог в столовой, верно?
Это легко отвлекло детей, когда они толпой прошли мимо меня, направляясь вниз.
— Кажется, ей стало намного лучше, — сказал Люцифер матери Лауре нежным голосом, который я слышала давным-давно.
— Да. Школа и книги не дают ей скучать. Ей больше не снятся кошмары.