— Да, Кимберли, вы можете ответить, — спокойно отвечает он, и картинка вновь оживает, выступающий переворачивает страницу плаката, обхватывая указкой фигуры, и комната вновь наполняется гудением и живой дискуссией.
Я выдыхаю облегчённо, встаю из-за стола и негромко цокая каблуками, иду на выход из конференц-зала. Выйдя за дверь, плотно ее закрываю, прислоняюсь к ней, заводя ладонь за спину и удерживая ручку рукой.
— Какого черта ты делаешь? — шиплю я в динамик.
— Старый знакомый? — голос Кейна звучит зычно и удивленно, он тут же теряет всё кощунство. — Так вот кем ты меня представляешь перед своими друзьями?
Я открываю рот, понятия не имея, что на это ответить, тут рядом по коридору проходят мои коллеги, и я отвлекаюсь, кивая им в знак приветствия и легонько улыбаясь, держа лицо до тех пор, пока нахожусь в поле зрения.
— Откуда у тебя мой номер? — спрашиваю немного жёстко. — Я не помню, чтобы мы с тобой любезно обменивались номерами.
— Не поверишь, но деньги ныне творят чудеса… Кстати, милый отель. Я там на прошлых выходных зависал с одной горячей штучкой.
— Мне ты зачем говоришь это? — я начинаю злиться.
— А что, Кимберли, засосало под ложечкой? — его радостный ироничный тон мрачнеет быстрее, чем я могу отреагировать: — Поговорить надо.
— Зачем? — слишком наигранно удивляюсь я, отчего становится совсем неловко, когда он отвечает:
— Я подъеду в твой отель, вечером. Там есть отличный ресторан, мы можем вместе поужинать.
Я прикрываю глаза, понимая, что давать заднюю или выпендриваться будет так глупо по-детски. Мы взрослые люди, к чему этот каламбур?
— Не надо, — выдыхаю тихо. — Я лучше сама. Адрес прежний?
— Да, — связь немного теряется и тут я слышу слабые помехи на заднем фоне и обрывки знакомого детского голоса. Внутри всё так и сжимается. — Если у тебя с этим трудности, я могу выслать за тобой машину.
— Я буду в восемь, — на выдохе отвечаю я и заканчиваю вызов.
Стоя в негромкой тишине, чувствуя, как меня нетвердо держат ноги, я начинаю различать приглушённые дверью звуки голосов, исходящие из конференц-зала. Да, я нарочно проигнорировала его предложение о машине. Не без усилий я беру себя в руки, нацепляю на лицо профессиональную улыбку и, расправив плечи, разворачиваюсь, широко раскрывая дверь.
8
— Я буду в восемь, — звучит ее голос твердо и она обрывает связь.
Гудки звучат в динамике короткими обрезанными звуками, становясь похожими на противное пиликанье больничных приборов.
Я некоторое время верчу в руке телефон, уставившись куда-то сквозь пространство, а затем медленно вбираю в себя воздух.
Номер двухместный. Как я и думал.
Она не захотела видеться в отеле, как думаете, почему? Боится, чтоонувидит нас вместе? Слава Богу, мне хватило рассудка не заявить об этом ей, иначе вряд ли она бы вообще согласилась продолжать со мной разговор, я не говорю уже о встрече. А я ведь не шутил, когда сказал, что отсутствие кольца ничего не значит.
Меня ломает, стоит представить, что ее мог касаться кто-то другой. Ярость приливает в мои вены, по жилам течёт ток-огонь-пламень, жар такой силы, что кончики пальцев едва не дымятся, грозясь спалить к чёрту этот телефон вплоть до остальных частей здания да и всего дома. С каким-то извращённым патологическим мазохизмом я снова и снова представляю, как ее нежные руки обнимают другого, как она своим ласковым голосом шепчет ему на ухо признание в любви, которое когда-то шептала мне, ее объятия и смех, предназначенные не мне. Кимберли. Я уже убью его, Кимберли.
Иногда я спрашиваю себя — почему она?
У меня было много девушек. Очень много. Пожалуй, даже слишком много, чтобы после всего меня можно было бы называть приличными словами. Но никогда, никогда я не хотел никого сильнее, чем её. И дело не только в желании — я хочу обладать ей в гораздо более глубоком смысле. Хочу дышать воздухом, который она выдыхает. Быть в её мыслях, видеть, что ей снится. Я хочу подарить ей всю свою жизнь, — бери и делай что хочешь. Но нужно ли ей это? Нужен ей я? Пожалуй, это самый гадский вопрос, которым я задавался первые пару лет после расставания. Потому что я уже знал ответ, но принять его означало добровольно воткнуть себе в сердце нож.
— Кейн? — неуверенный детский голос зовёт меня из глубин дома, он как маленький луч солнца, что сумел выбиться из грозовых туч в темную пасморную погоду. Я оборачиваюсь и вижу сонную малышку из открытой двери спальни. Сонно потирая глаза, она доверчиво прижимает коричневого ведмеженка к своей ночной сорочке, выглядя особенно невинно и беззащитно.