— Но мама, мы с Элайной дружим с девятого класса! — восклицаю я. Щеки возбужденно горят. — Да и ты с ее мамой, по-моему, неплохо общаешься.
Я сконфуженно ковыряю пальцем бугорок на керамогранитном островке, растерянная тем, что мама не очень приятно отзывается об Элайне.
— И что? Платье мы тебе купили, что ты собралась там делать?
— Ну, я хотела бы помочь Элайне выбрать наряды…
— Прекрати тратить время на глупости, Кимберли, и подумай лучше о предстоящих экзаменах, — мама не замечает моего поникшего настроения и переключается, снова начиная суетиться. — Так, деньги я тебе положила в пенал, пообедаешь в школьной столовой. Генри будет ждать тебя после занятий, чтобы не задерживалась. Я предупрежу его, что у тебя сегодня семь уроков. Ох, кажется, я забыла свою записную книжку.
Пока каблуки мамы стучат в обратную сторону дома, я уже просто давлюсь своим вдруг утратившим вкус бутербродом и вылетаю из дома быстрее, чем она снова появляется в моем кругозоре. Знаю, глупо, ведь нам еще предстоит ехать в одной машине в школу, но моей бунтарской сущности как-то все равно.
Мама выходит минутой позже, быстро проверяет содержимое сумки, по дороге достает из почтового ящика письмо и поднимает руку, в которой держит белый конверт, чтобы взглянуть на часы, идя к машине.
Я отворачиваюсь к боковому окну, когда напротив хлопаео дверца. Дом смотрит на меня недавно отремонтированным фасадом с верандой кремового цвета, чистой лестницей и деревянной входной дверью, уже вскоре сдвигаясь перед глазами. Мимо нас со скоростью пролетают ряды одинаковых симпатично сделанных домиков, бесконечные аллеи и пешеходы, которые сливаются в смазанные пятна красок.
12
… - Я, когда пойду в школу, буду лучше всех учиться. Честно-честно! Так, чтобы ты гордился мной и видел в тетрадях только хорошие оценки.
— Конечно я буду тобой гордиться в любом случае. Как сегодня прошёл твой день?
— Хорошо, правда! Только воспитательница вовсе не позволяет нам сладости. Миссис Мэй говорит, что от них в животе появятся лягушки.
— Нет конечно, не появятся. Но если быть неосторожным, можно и заболеть.
— Я знаю. Мама тоже много ела сладостей, поэтому заболела и теперь лечится. Мне так сказала миссис Мэй, но я знаю, что она обманывает. Мама не любит сладкое, это все потому что она пила много бурбона. А я, когда вырасту, стану врачом и буду лечить людей от таких болезней.
Я слушаю размеренный звук детского голоска и думаю, надо же. До чего же она умная девочка, Оливия. А ей ведь всего пять лет, ребенок совсем.
— Кимми! — Оливия первая замечает меня, Кейн тоже поворачивается в мою сторону, и на его лице застывает что-то среднее между потрясением и искренним непониманием. Я только что толкнула дверь в комнату.
— Привет, — мягко здороваюсь я.
— Кимми, ты пришла! — Оливия спрыгивает с колен брата на пол, от чего ее юбочка задирается на белых колготках, и бежит ко мне.
Я вытягиваю руки и обнимаю ее, когда она теплым облачком толкается в мой живот. Я скольжу пальцами по хрупким плечикам, перебираю кроткие золотистые кудри и улыбаюсь, мягко произнося:
— Прости, малышка, я не знала, что мы сегодня увидимся, так что ничего тебе не купила. Ты не обижаешься на меня?
Оливия вскидывает голову вверх и отрицательно мотает головой, совсем не огорчаясь. Я смотрю, как она улыбается, оголяя рот, полный молочных зубов, и чувствую, как в груди становится легче. Я опускаюсь на корточки и крепко обнимаю маленькую сестренку Кейна, сильно закрыв глаза. Боже, как мне хочется, чтобы она была по-настоящему счастлива!
— Кимми, Кимми, — зовет малыш, немного отстраняясь. — Кейн мне подарил кукольный домик и акварельные краски. Я уже разукрасила несколько новых букв, а теперь пойду знакомить свои куклы с их новым домом. Хочешь посмотреть?
Я киваю в ответ и немного наклоняюсь, убрав от ее лба непослушные волосики:
— Только давай сначала мы тебя умоем.
Я осторожно беру ее сначала за одну запачканную мороженым руку, а затем другую, но Оливия решительно выдергивает их.
— Я сама могу.
Я смотрю на то, как она ответственно идет в ванную, открывает дверь и придвигает к раковине низкую табуреточку. Залезает на нее и включает кран, а потом бросает на меня смешной косой взгляд и спрыгивает на пол, чтобы запереть за собой дверь. И это в свои пять лет! Когда шум воды притупляется за прикрытой дверью, я перевожу взгляд на Кейна, он все еще сидит на кровати. Его глаза не отрываются и сейчас, и мне кажется, что он не прекращал на меня смотреть с тех пор, как я вошла в дом. В нем столько настороженности и сомнений, что я начинаю чувствовать ускоренный бег сердца. Есть что-то еще в его взгляде, но я настолько взволнована, что не могу понять.