— Но мне уже восемнадцать!
— И что? Восемнадцать ей уже, вы посмотрите на нее! — взрывается отец. — Не для того я тебя растил, чтобы ты ложилась под первого встречного! Что теперь я скажу Дэвисам, извините, у меня дочь потаскуха? — отец грубо подталкивает меня в сторону комнаты. — Быстро одевайся, поедешь сейчас с мамой в клинику. Что так смотришь? И телефон мне отдай свой. Живо!
Я всхлипываю, безропотно перебирая ногами в комнату, удерживаемая за локоть отцом. Дрожащей рукой поднимаю с пола брошенную сумочку. У меня перед глазами пелена, в пальцах совсем нет силы, потому я не сразу вспоминаю, что телефон я вчера поставила в тумбочку. Высунув верхний ящик, я только успеваю поднять мобильный, как отец выхватывает его у меня из рук.
— Это теперь будет лежать у меня, — он показушно бросает телефон в карман своих брюк, похлопывая по нему. — Вдруг этот ублюдок захочет связаться с тобой, — зубы отца заскрипели. — Вы уже достаточно "наобщались".
Решив, что этого недостаточно, чтобы добить меня, он решает ещё раз оглянуть мою комнату, и в итоге останавливает взгляд на окне. Он смотрит туда явно дольше, чем следовало, но потом я и сама замечаю. Небольшая выемка между подоконником и оконной рамой. Кейн, закрывая вчера окно, не досунул его до конца.
— Так он через окно к тебе приходил? Ясно теперь. Собирай вещи.
— Что?
Я заторможенно поднимаю голову, никак не найдя способ собраться. Я не поняла, он собирается выгнать меня из дома?
— Вещи свои забирай, говорю, теперь ты будешь спать в другой комнате. И даже не надейся, что он к тебе сможет залезть через окно, я уж об этом позабочусь, поверь, — я слышу, как скрипнула его челюсть. Папа отходит на пару шагов и поднимает с пола пиджак Кейна. Мое сердце улетает в живот. Что он собрался делать?
— Замуж за Дэвиса ты выйдешь. Он парень нормальный, закроет глаза на твое бесстыдство, — отец бросает пиджак в мусор, а затем забирает мусорный пакет из корзины, завязывая его. Он поднимает на меня глаза.
— Это я выброшу. Даю тебе ровно три минуты, чтобы ты оделась. После этого хочешь не хочешь, я зайду. И учти, если запрешься, мне ничего не стоит выбить эту чертову дверь. Через окно тоже не советую, как минимум поскользнешься и сломаешь себе ногу.
Папа выходит из комнаты, без хлопка закрыв за собой дверь. Я чувствую, как глаза начинает колоть. Гигантская тяжесть осознания наваливается на меня горой, меня пробирает и я начинаю бессильно скулить. И я понимаю только одно: лучше бы он и правда выгнал меня из дома.
46
Барабанный стук дождевых капель стучит по стеклу, когда я закрываю дверь маминой машины, сев на переднее сиденье. Я рассматриваю скачкообразные узоры слезных дорожек, оставшихся на стекле от дождя. Погода в точности подходит моему внутреннему состоянию: пасмурная, холодная и бесцветная. Я вижу, как мама спускается по лестнице из магазина, роясь в своей сумке, а затем быстрым шагом идет под зонтиком мокрой от ливня дорожкой к автомобилю. Когда она садится и закрывает дверь, меня обдает холодным потоком воздуха с улицы. Мама бросает зонтик и сумку на задний ряд сидений и заводит двигатель. Не глядя на меня, она протягивает мне маленькую бутылку чистой негазированной воды.
— Вот, я купила тебе, чтобы запить таблетки.
— Мне незачем это делать.
— Ты же слышала, что сказала врач, — мама прокручивает рулем, плавно выруливая со стоянки. — В течение двадцати четырех часов ты должна принять таблетки, чтобы избежать нежелательных последствий. Не будь дурой, Ким.
— Мама, я НЕ беременна!
— Конечно. Беременность проявляется не сходу.
Я отчаянно роняю голову в ладони. Мне хочется зарычать от бессилия.
— Мама, я прошу тебя, не надо. Мы… Мы предохранялись.
Мой голос в конце неестественно надламывается. Не могу поверить, что мы об этом говорим. В моей семье, где подобные вещи никогда вслух не произносились, в моей семье, где мама с папой по-настоящему даже не целуются при мне, сейчас мама говорит со мной о таких вещах. Моя мама. О нет.
— Мама, подумай сама, я не хочу беременеть так рано. Мне еще учиться, я хочу поступить на журналиста и построить карьеру. Зачем мне ребёнок в восемнадцать?
— Вот именно, Ким.
— Господи, мама. Я не буду пить эти сраные таблетки!
Мама поворачивает лицо и смотрит на меня долгим пронзительным взглядом. Сзади раздается слабый автомобильный сигнал, и ей приходится вернуться к дороге. Она вздыхает.
— Ну хорошо, Ким, если ты уверена, то ладно.