Дележ добычи
Стоящие на берегу дружинники встречали при¬ближавшийся к месту стоянки драккар дикими возгласами. Увидев на палубе толпу промокших де¬вушек, норманны кричали, кидали вверх шапки и даже подпрыгивали от радости.
— Вон та моя! — орал Отар, долговязый мо¬лодой мужчина с длинным, как у лошади лицом. Тем, кто остался на берегу, было обидно, что захват плен¬ниц произошел без их участия. Однако их не остав¬ляла надежда на справедливый раздел добычи.
Испуганные женщины сгрудились кучкой около мачты. Некоторых из них, те, кто были самыми непокорными, оставили связанными. Их было пятеро. Остальные были так испуганы, что не нуждались ни в каком принуждении.
— Посмотрите-ка, какие красавицы! — во¬пили с берега возбужденные воины. Толпа бушевала, как штормовое море. Рыжие, светлые бороды, во¬лосы, заплетенные в маленькие косички, могучие тела, здоровенные, как грабли руки, — весь берег ки-пел от веселья и возбуждения.
А девушки действительно были красивы. По¬добранные опытным греческим торговцем для даль¬нейшей перепродажи в Константинополе, они были самыми лучшими на невольничьем рынке в Кафе. Тут были и светловолосые дочери славян, и аланские вос¬точные богини, и южные кареглазые красавицы. Еще даже высокий нос драккара в виде пучеглазого дра¬кона не ткнулся в прибрежный песок, а десятки голо¬сов начали обсуждать каждую из пленниц.
— Вот та моя! — опять раздался возглас ры¬жего Отара — викинг указывал на черноглазую кав¬казскую красавицу.
— Да заткнись ты, дурак, — оборвал его Арни, викинг лет сорока, постарше и поразумнее, — их еще поделить надо. Нас вон сколько, а их?
И действительно, на берегу бушевало около пяти десятков норманнов, а на борту драккара было еще тридцать человек, непосредственных захватчиков пленниц.
— Все! — заорал громче всех Ингмар, подняв высоко вверх правую руку. Корабль уже был вытащен на берег, и сжавшихся в плотную кучку девушек ок¬ружила обширным кольцом толпа возбужденных се¬верян, с вожделением рассматривавших их.
— Сегодня женщины обсохнут, отойдут от потрясений, которые они получили от такой прият¬ной морской прогулки, — толпа захохотала, — и се¬годня же я буду принимать от вас советы, как разде¬лить неожиданную добычу. А уж завтра…
И голос хевдинга потонул в волне реплик, смеха и грубых шуток.
— Пока никому пленниц не трогать! — власт¬ный голос Ингмара опять пересилил шум толпы.
— Нет уж, эта моя, — из рядов викингов поя¬вилась громадная фигура Гуннара. Под мышкой вели¬кана отчаянно трепыхалась, пытаясь освободиться, миниатюрная хорошенькая девушка. Хотя девушка и была связана, а во рту ее торчал кляп, но она из всех сил пыталась бороться.
— Что ж ты такой малышке в рот кусок гряз¬ной пакли засунул? Испугался ее, что-ли? — закричал кто-то из толпы, и возбужденная толпа разразилась дружным смехом.
— Так она кусается, — Гуннар показал глубо¬кую синюю отметину со следами зубов на могу¬чей мускулистой руке, поросшей рыжими волосами, — я ранен врагом, и потому она — мой законный пленник.
С этими словами викинг поставил девушку на ноги и стал развязывать стянутые сзади черной ве¬ревкой тонкие руки. Как только руки малышки были освобождены, самая юная из амазонок залепила звон¬кую затрещину в рыжее ухо здоровяка. Для этого де¬вушке пришлось приподняться на цыпочки, так как Гуннар был чуть ли не две головы выше своей обидчицы. Верзила опешил на мгновение от такой наглости — даже из самых сильных викингов мало кто решался поднять руку на гиганта, но этого мига было доста¬точно, чтобы наглая девчонка отвесила второй удар. На этот раз кулаком в нос. Нос сразу же побелел, и Гуннар взвыл от боли. Это вызвало в толпе такой го¬мерический хохот, что многие зрители просто пова¬лились на песок. Гуннар вытер окровавленный нос ребром ладони и, схватив свою маленькую пленницу здоровенными клешнями, опять завязал веревку.
— Тем не менее, ты не тронешь ее сегодня, — тронул его за плечо Ингмар.
Амазонок на всякий случай оставили связан¬ными, хотя немного отпустили веревки, чтобы было не так мучительно. К ним приставили охрану, так как, судя по возмущенным взгля¬дам, эти пять девушек и не думали покоряться. Ос¬тальные пленницы вели себя очень мирно. Решив, что сопротивление бессмысленно, девушки не стали свое¬нравничать и, обсохнув, принялись даже приводить себя в порядок, что очень понравилось северным мо¬реходам. Однако пленницам было трудно находиться под постоянным вниманием нескольких десятков го¬лодных глаз. Каж-дый норовил зацепить девушек ост¬рым словцом или хлопнуть сзади, пониже талии. По¬этому, когда стемнело, незадачливые мореплаватель¬ницы опять сжались в плотную группку и молча си¬дели около пылающего костра. Радость по поводу спасения прошла без следа, а вечер навеял на них тихую грусть по покинутому дому и переживания о дальнейшей судьбе. Викинги уже давно, почти два года, а многие и по десять лет, путеше¬ствовали в этих краях и довольно сносно понимали русскую речь. Однако сами говорили с тяжелым ак¬центом, с трудом отыскивая подходящие слова. Не¬смотря на это, с девушками они быстро нашли общий язык. Каждый хотел быть поближе к чарующим своей красотой пленницам, и вскоре вся дружина собралась у костра. Не утруждая себя хлопотами по рубке ство¬лов, Гуннар и Отто притащили сухие деревья, вырванные вместе с корнями. Оставалось только догадываться, как они их выдернули из земли. Видимо, корни были подмыты речной водой. Стволы полетели в огонь, и сноп искр взлетел к звездам. Каждый поджарил себе кусок мяса, нанизав на длинную палочку, которую совал поближе к жару. Пленниц тоже угощали олени¬ной, и те охотно соглашались. Только непреклонная красавица, вытащенная Исгердом из моря, и ее под¬руги отказались принимать еду из рук захватчиков.
Исгерд поинтересовался, как зовут пленницу. Но она упорно молчала, делая вид, что не понимает. Тогда он подошел к одной из ее подруг, которая вы¬глядела не такой озлобленной. Она была постарше, и явно не желала доводить отношения с захватившими их мужчинами до опасной черты. Девушка явно тяго¬тилась веревками, которые стягивали ее руки и ноги. Исгерд развязал веревки у нее на ногах, в ответ полу¬чил безмолвный благодарный взгляд.
— Как вас зовут? Кто вы? — он немного знал славянский язык и мог сносно разговаривать. Язык он начал изучать еще дома, в Норвегии. У его отца, бога¬того бонда Эрика Хромого, было много рабов, среди них встречались и славяне. Планируя торговое путе¬шествие на Русь, они с побратимом Ингмаром, Гун¬наром и братом Торкелем попросили одного из них подучить их его языку.
— Ее имя, — она указала на красавицу, — Данута, мое — Милана. Вон та, маленькая, — Верея. Темноволосую зовут Оляной. Та блондинка, что по¬ближе сидит к костру — Чаруша. Довольный, что лед хоть немного тронулся, викинг удовлетворился ее от¬ветами и больше ни о чем не расспрашивал.
Ближе к полуночи кое-где стал раздаваться храп. И вскоре почти все викинги уже спали, кто как устроившись на песке. Но несколько человек, назна¬ченных хевдингом для охраны лагеря, постоянно по¬глядывали на женщин. Стоило какой-нибудь из них попытаться отойти от костра, как ее тут же останав¬ливали. Но особых попыток к побегу никто из них не предпринимал. Здесь, в опасной для беззащитных женщин степи, трудно было предвидеть, в чьи лапы или зубы попадешь, пройдя несколько сот шагов. Вполне возможно, что беглянка пожалела бы о нор¬маннском плене.
К утру стало холодать, но не нашлось ни од¬ного желающего сходить за дровами. Спящие лишь только все ближе и ближе подвигались к остывающим углям и покрепче заворачивались в овчинные шкуры. Самые добрые из викингов притащили такие же шкуры и для пленниц. А Исгерд сам укрыл связанную Дануту большим шерстяным одеялом. Амазонка не¬довольно поежилась, викинг повернул ее запястья и увидел, что веревки сильно, до крови, натерли де¬вушке кожу. Исгерд недовольно сплюнул и ослабил узлы. Крупный мужчина завернулся в большое одеяло, сшитое из нескольких овечьих шкур, превра¬тившись в огромный кокон, и улегся прямо у ног де¬вушки. Поначалу каждое движение строптивицы вы¬зывало недовольное кряхтение и шевеление в этом коконе. Но потом из овчины стал раздаваться оглуши¬тельный храп, и заснувшего викинга даже можно было пнуть ногой — он бы не проснулся.