– Ты связана с Ивином во всех отношениях, кроме фактического титула, и он не может изливать свое семя в твое тело, чтобы подарить тебе потомство. Он недвусмысленно заявил, что из страха, что ты никогда уже не захочешь его прикосновений, он требует, чтобы никто из нас, помощниц дома, больше к нему не прикасался, – черты лица Оволи исказились от гнева. – Это очень эгоистично с твоей стороны, и я требую, чтобы ты отозвала свое требование о том, чтобы Ивин делил постель только с тобой одной.
Шэнна тут же рассердилась, пристально глядя на женщину Зорна.
– Прошу прощения?
Оволи остановилась в футе от нее в той стороне постели, где располагалась Шэнна.
– Мы должны тебя уважать, но он не может приказать, чтобы ты нравилась нам или мы были с тобой милыми, если ты делаешь нашу жизнь несчастной. Ты женщина маленькая, и тебе следует запомнить, что нас тут шестеро. Мы хотим и дальше делить ложе с Ивином, а также нам нужен доступ к его телу. Нам жаль, что тебя насильно похитили с твоей планеты, но, тем не менее, мы не потерпим твои, весьма странные, проявления отношений между мужчиной и женщиной. Это – чистый эгоизм и жестокость по отношению ко всем нам, помощницам дома, что Ивин больше не может нас коснуться лишь потому, что тебя это злит. Когда Ивин вернется после своих встреч, ты скажешь ему, что он должен продолжать спать в нашей постели и ежедневно покрывать каждую из нас, точно так же, как он делал до твоего появления. Ты меня поняла, человек?
Шэнна отлично все поняла.
– Ты что, Оволи, мне угрожаешь?
Оволи несколько раз моргнула.
– Я никогда не стала бы угрожать лидеру дома, человек, – ее губы напряглись. – Это – предупреждение.
«Сука, безусловно, угрожает мне», – подумала Шэнна, впиваясь взглядом в женщину. Еще хуже то, что она была привязана к чертовой постели, так что в случае, если подвергнется нападению Оволи, то Шэнна практически не сможет себя защитить. Оволи была мускулистой женщиной ростом выше шести футов, которая, со своим здоровенным телом и крепкими костями, наверняка весила добрых две сотни фунтов (прим. 90.72 кг).
– Хочешь, я накормлю тебя? Мне было приказано предложить тебе пищу.
Мотая головой, Шэнна отказалась. Она понимала, что другая женщина, ко всему прочему, могла бы отравить или скормить ей что-то плохое. Исключено, что теперь, когда Оволи чертовски ясно дала понять, что ни одна из них не рада видеть в своей жизни человека, она станет доверять кому-либо из помощниц дома Берра.
Оволи холодно улыбнулась.
– Мы поняли друг друга, не так ли, человек? Ивина частенько не бывает дома, а ты, когда он отправится в дальний путь по Зорну, в то время будешь здесь с нами, дни и ночи напролет, – ее взгляд скользнул вниз по телу Шэнны. – Ты хоть представляешь, что существует много способов причинять боль, не оставляя следов, даже на такой смертельно-белой коже, как твоя?
– Понятно, – Шэнна дюйм за дюймом отодвигалась, насколько позволяли ей связанные запястья. – Теперь, когда ты ясно дала понять свою чертову точку зрения, можешь уже остановиться. Отсюда невозможно бежать, и, если я не догоню с планом – твоим планом – из-за этого ты заставишь меня чертовски сильно страдать.
– Я не понимаю некоторые твои слова, но – да, если ты не скажешь Ивину продолжать всё, как было раньше, до твоего прибытия, мы заставим тебя переносить огромные страдания. Пока Ивин будет в отъезде, мы не будем кормить тебя, будем запирать в полной темноте в маленьком пространстве, это не оставит на твоем теле никаких следов, которые он мог бы увидеть. Если ты расскажешь ему об этом, станет очень прискорбно, когда твои волосы загорятся, пока ты слишком близко стоишь к огню, или же с тобой произойдет несчастный случай, пока ты готовишь еду. Твои пальцы столь крошечные, что один из них нож отрезал бы с легкостью, но ты выглядишь умной, человек, так что тебе не стоит рассказывать про меня или остальных помощницах дома Ивину что-то, что заставило бы его огорчаться, не так ли?
От страха у Шэнны сжался живот, когда она смотрела в холодные глаза женщины. Все признаки ее недавнего сочувствия исчезли, заставив Шэнну задуматься о том, что в самом начале всё было лишь представлением, и Шэнна помахала головой: «нет».
Оволи холодно улыбнулась, а затем повернулась, шествуя через всю комнату с явно показной гордостью в ее движениях. Слезы заполнили глаза Шэнны в ту секунду, когда закрылась дверь, и она снова осталась одна. Казалось, будто Шэнна снова попала в приемную семью, только на новый лад, когда ее впервые отправили в эту систему.
Старшие, более сильные дети издевались над ней и угрожали тем, что произойдет, если она кому-нибудь проболтается. К счастью, она подросла и стала посещать все те курсы, на которых обучают самозащите, чтобы научиться давать отпор. На этот раз, женщина столкнулась с шестью громилами с мышлением толпы, к тому же, Шэнне не суждено было вырасти хотя бы немного побольше, по сравнению с этими амазонками. Она оказалась в дерьме по самые уши, без надежды сбежать.
Горячая влага бежала по ее щекам по мере того, как слез становилось все больше. Женщина просто хотела вернуться домой, но даже если бы ей и удалось сбежать из этого дома, то не нашлось бы такого места, куда бы было податься, где Берр не нашел бы ее, а также не было ни единого способа покинуть планету, которой правит Берр, чтобы вернуться домой на Землю.
Шэнна подтянула колени и съежилась, прижимая свое лицом к ногам, и просто выпустила свои эмоции наружу. Она никогда не была одной из тех, кто ударяется в бесполезные слезы, однако иногда от души выплакаться – лучший способ выплеснуть все это наружу. Она использовала колени, чтобы приглушать свои рыдания, когда они обуревали ею. Её будущее будет похоже на сущий ад, и она знала это. Шэнна, будучи ребенком, провела годы своей жизни, пытаясь выжить, чтобы обрести власть над своей собственной судьбой, а теперь у нее все это отняли.
Спустя некоторое время прикосновение к ней чьей-то руки напугало Шэнну настолько, что она задохнулась. Она резко вскинула лицо, чтобы со страхом увидеть пару грустных, светящихся ярко-синим глаз, тогда как Берр безмолвно за ней наблюдал. Он, наклонившись, стоял у края постели, опустив свое лицо близко к ее лицу, прикасаясь своей большой рукой к голени Шэнны. Губы мужчины были чуть приоткрыты, обнажая его острые зубы, и когда Шэнна смотрела на него, он поднял колено, погрузив его в постель, забираясь в нее, чтобы быть рядом с ней.
– Прошу тебя, Шэнна, не лей слезы, – его голос был глубоким, но его тон был добрым, нежным и успокаивающим. – Прости, что я пришел домой позже, чем обещал вернуться, но я хотел поговорить со своим сыном Аджерноном и его связанным человеком, поэтому после своих встреч я побывал у них.
Шэнна заставила себя отвести взгляд и опустить голову. Она вытерла слезы мешковатым платьем, немножко пошмыгала носом, к тому же ей было неловко, что он застал ее в слезах. Постель прогнулась сильнее, пока Берр располагался рядом с ней, усаживаясь спиной к изголовью.
Шэнна видела, как рука Берра опустилась в сторону его бедер, и молча наблюдала за тем, как он что-то вынимал из кармана его обтягивающих кожаных штанов. Женщина увидела острый нож за секунду до того, как он разрезал ремни, удерживающие ее запястья. Мужчина отбросил нож в сторону, и тот с громким звуком ударился о плитку.
Шэнна ахнула, но не сопротивлялась, когда Берр внезапно поднял ее, усадив боком себе на колени так, что ее задница оказалась прямо между его немного разведенными бедрами. Две крепкие, мускулистые руки крепко обернулись вокруг нее, сильно прижимая женщину к его груди. Он крепко ее обнял и опустил свой подбородок на ее макушку, пока держал ее.
– Понимаю, как все это тяжело для тебя, и знаю, что ты напугана. Я не должен был привязывать тебя к постели, но я боялся, что, пока меня нет, ты попытаешься сбежать, а это было бы слишком опасно. У воинов Зорна высокое сексуальное влечение, а ты – человек, и это делает тебя очень желанной. Если бы ты сказала им, что ты – моя, то они никогда не стали бы прикасаться к тебе, но я понимал, что ты на меня злишься, так что я понятия не имел, назвала бы ты мое имя, если бы они поймали тебя, – он замолчал. – Тебя бы поймали.