Я смотрел на лицо капитана и не мог понять, откуда я его знаю. Нет, разумеется, я видел его второй раз в жизни, но при каждом взгляде на него, в голове начинали мелькать отголоски прошлого, которые напрямую связаны с ним.
Вот мы еще дети и бегаем по осеннему лесу, воображая себя викингами. Вот мы уже постарше и карабкаемся на какой-то небоскреб, подбадривая друг друга пошлыми шутейками. Я даже помнил, что он однажды отбил у меня девушку по пьяни, а потом несколько дней извинялся за это.
Но при этом в голове не было совершенно ничего о том, почему он в итоге убил меня. Ну, то есть не меня, а настоящего своего брата.
— Не молчи, Роннор. Ответь старшему брату, почему ты оказался таким живучим?
— Ну, я очень не хотел умирать, — рана на шее начала щипать с такой силой, что аж сводило всю верхнюю часть тела. Было очень похоже на последствия от объятий приросшего который накачал меня тогда изрядной порцией яда.
— Не рассказывай мне сказок, братишка. Одного желания недостаточно, чтобы запустить пробитое сердце.
Мне хотелось ему сказать, что я ему никакой не брат, но понимал, что делать этого не стоит. Всё-таки я еще не понимал того мира, в котором оказался. Я по-прежнему держал в голове вопрос о том, нормально ли здесь для обычных людей (и эльфов, и тех, кто там у них еще есть) встречать путешественников во времени.
— Не хочешь разговаривать со мной, да? — капитан убрал меч от моей шей и отправил его в ножны на поясе. — Ладно, поговорим с тобой, когда проспишься, — затем он чуть повернул голову назад и крикнул. — Париус, Когар, пакуйте моего братца. Идем в крепость.
— А может его лучше еще разок того? А, капитан? — брякнул один из рядовых, которых я тоже уже видел.
Именно они тогда скрутили ту девчонку и уволокли её. Кстати, она ведь тоже была мне знакома.
— Нет, Когар, в следующий раз мы его убьем в крепости, чтобы увидеть, как он оживет снова.
— А если не оживет? — переспросил второй рядовой с блестящей лысиной на голове.
— Всё просто, Париус. Если не оживет, то не увидим, как он оживет.
— Железная логика, капитан.
Совершенно не боясь подставлять мне свою спину, мой псевдобрат развернулся и пошел через темный коридор.
Рядовые, так же нисколько не опасаясь моего сопротивления, потянули ко мне свои руки. Я попытался встать в стойку, чтобы дать им бой, но руки меня не слушались. Даже топор не крутанулся в руке, как он обычно это делает.
В голове все закружилось. Похоже, действительно на мече был яд.
Когда рядовые приблизились, Когар сразу же врезал мне по лицу своим здоровенным кулаком, а Париус ловко заломил руку и выхватил мой топор.
— Что за херота? — брезгливо выпалил Париус, рассматривая топор. — Баланса никакого. Заточки ноль. Это не оружие, а металлолом. Как ты сражался этим, неудачник?
После этого он швырнул топор в сторону, а я, потеряв связь с ногами грохнулся на пол рядом с трупом какого-то мутанта.
Затем один из рядовых добавил мне сапогом прямо в нос, чем ускорил моё погружение в темноту.
— Что за день такой, — пробурчал Когар, — только и таскаем туда-сюда эту падаль.
— Ну не скажи, друг, рассмеялся Париус. — Девчонку тащить было одно удовольствия. А как она брыкалась, как боролась. Только этим бы и занимался изо дня в день.
— Но то была мягкая и легкая красотка, а это вон что? Как его допереть такого?
— Шевелитесь, не дай бой дождь начнётся, пока мы на мутантских дорогах, — выкрикнул капитан.
Последовал еще один удар сапога, который доломал мой нос окончательно.
А перед те, как мир передо мной погас, я увидел демонюку, который поднимал с земли топор.
Ожил всё-таки.
— Слышишь меняя, дочка, я скоро буду? — прокричал я в мобильник. — Уже скоро.
Но в ответ я услышал лишь шипение, похожее на то, что издает белый шум.
Я попытался перезвонить, но звонок не шел. То ли линия была перегружена, то ли связь просто пропала.
— А ну вылазь, животное, — чьи-то мясистые руки схватили меня за шиворот и резким движением выволокли из машины.
Это был упитанный мужик в кожаной крутке, подобных которому в народе называли блатными. Таких легко определить. Они не умеют держать руки близко к телу, как все нормальные люди. Вместо этого выставляют их в стороны, словно готовясь ко взлёту.
А еще выпученные глаза и выставленная вперед голова.
Прям классический типаж из девяностых. Неужели в двадцатых годах двадцать первого века такие еще водились.