Он пожал плечами и улыбнулся, его губы изогнулись в мягкой, уязвимой улыбке.
— Да, наверное, так.
Я позволила своему взгляду впиться в него. Стоя там, под звездами, я видела его так ясно, не только его поразительную мужскую красоту, но и всего его: его интеллект, его преданность и защитный характер, его остроумие и его глубокую чувствительность — то, что он позволял видеть лишь немногим. И вдруг я почувствовала благоговение. Я была его женой. Этот прекрасный человек выбрал меня. Я хотела любить его, исцелить его, превратить все его темные воспоминания в светлые. Хотела быть достойной его, и я жаждала, чтобы он полюбил меня в ответ.
— Что заставило тебя осознать свои чувства? — спросила я, внезапно почувствовав себя застенчивой.
Он улыбнулся.
— Шарлотта помогла мне осознать. Она посоветовала мне совершить прыжок веры — отпустить.
— Хм. Это хороший совет.
— А ты? Ты знала до сегодняшнего вечера?
— Думаю, я знала уже довольно давно.
— Правда? — восхищенное выражение его лица говорило само за себя.
Мы остановились рядом со входом в лабиринт, и я повернулась к нему, взяв его руки в свои.
— Вот мы и здесь, — тихо сказала я, кивнув головой в сторону лабиринта.
— Да, — сказал он, его глаза переместились с лабиринта на меня. — Вот мы и здесь.
Он придвинулся ближе ко мне, притянул меня в свои объятия и прошептал мне в губы.
— Ты приносишь мне мир, маленькая ведьма, и разжигаешь огонь в моей крови, — я улыбнулась ему в губы.
— Но доверяешь ли ты мне? — спросила я, прижав ладонь к его пиджаку и проведя рукой по его груди, чувствуя сильное биение его сердца.
— Доверяю ли тебе? — между его темными бровями образовалась морщинка.
Я увернулась от его руки.
— Найди меня, Грейсон, — сказала я и побежала в лабиринт.
— Кира, — позвал он, в его голосе звучали нотки недовольства, — что ты задумала?
— Помогаю тебе отпустить кое-что, — сказала я, поворачивая за угол, а затем быстро поворачивая за другой. Я слышала Грейсона позади себя, он шел медленно, пока я бежала. — Если ты сможешь найти меня, я твоя.
— Кира, — сказал он, и, несмотря на расстояние я услышала предупреждающий тон, — Я хорошо знаю этот лабиринт — здесь от меня не спрячешься.
Ах да, но я знаю это.
Когда я завернула за угол, по позвоночнику пробежала дрожь.
— Правда, Дракон? — позвала я. — Посмотрим. Я жду.
Я уже безнадежно заблудилась, одновременно ощущая нить страха и сочувствия к тому, что, должно быть, чувствовал Грейсон, оказавшись здесь один все эти годы назад, но и покалывание от волнения при осознании того, что он найдет меня. Кустарник был высоким и неухоженным, и пока я бежала мимо, держа обручи юбки как можно ближе к телу, а мое длинное платье волочилось по земле позади меня, ветки, казалось, тянулись ко мне и хватали меня. Единственным источником света были луна и звезды, а также свет дома.
Он не сказал больше ни слова, но я слышала, как он целеустремленно шел через сорняки и упавшие ветки, прямо ко мне, словно знал, куда я побегу. Я повернула еще за один угол, и там, в центре лабиринта, был старый фонтан, разрушенный и заброшенный. Увидев каменную скамейку, я села и стала ждать, пока Грейсон найдет меня.
Отдаленные звуки музыки и голоса с вечеринки отошли на второй план, я внимательно прислушивалась к его шагам, мой пульс учащался, сердце колотилось.
— Где ты, маленькая ведьма? — спросил он, теперь уже гораздо ближе. Но в его голосе не было вопроса. Да, он точно знал, где я. Мое сердцебиение еще больше участилось.
Он повернул за угол в дальнем конце от того места, где я сидела, и мое дыхание застряло в горле. В свете звезд я увидела, что его взгляд устремлен на меня. Я медленно встала и, когда он начал идти ко мне, подняла руку, чтобы он остановился и я могла подойти к нему. Потому что я вдруг поняла, что иногда правильно встретиться посередине, но иногда самый простой акт милосердия — это встретить другого человека там, где он находится. Это и есть любовь. Он наблюдал за моим приближением, его глаза были темными и бездонными.
По мере того, как я приближалась к нему, до меня дошло, что, наблюдая за Грейсоном перед банком в тот день, я влюбилась, но только в каком-то романтическом, девичьем смысле. Я влюбилась в саму идею о нем. Но здесь, в глубокой темноте лабиринта — там, где он когда-то потерялся, испугался и остался один — я протянула руку и влюбилась в этого человека. Я влюбилась в своего мужа.
Его рука в моей была твердой, теплой и настоящей. И он притянул меня к себе.