— Поверю тебе на слово.
Затем он внезапно поднялся, напугав меня своей скоростью движения. Я подпрыгнула на ноги, практически врезаясь в него, в этот момент мы оба сделали шаг навстречу друг другу. Он заставил меня остановиться, опуская свои большие ладони мне на предплечья. Я подняла глаза и в следующий момент наши взгляды встретились. Он казался ошеломленным.
— Мне нужно идти, — он резко развернулся и направился к двери.
— Оу, да, конечно, — проговорила я, следуя за ним. — Только можно мне задать еще один вопрос, он касается временных рамок нашего будущего соглашения, я имею в виду, когда оно вступит в силу?
Я быстро отвернулась от него, подсчитывая в уме сколько я могу еще позволить себе оплачивать этот номер в мотеле, если мне предстояло потратиться на адвоката.
— Я знаю, что ты перво-наперво захочешь встретиться с адвокатом, но все складывается немного не так…
— Ты хочешь сказать, что у тебя нет денег оставаться тут?
Я выдохнула.
— Нет, есть, но не на продолжительный срок, особенно, если мне придется потратиться на услуги адвоката.
Он стоял напротив двери, потирая большой ладонью свой затылок, наконец, он проговорил.
— Собирай вещи. Ты можешь пойти со мной прямо сейчас. Завтра мы найдем адвоката. Но, Кира, — он развернулся, смотря мне прямо в глаза, — если сказанное адвокатом не устроит нас двоих, мне придется попросить тебя покинуть мою собственность.
Я кивнула.
— Тебе даже не придется просить.
Он кратко кивнул.
— Даю тебе пять минут на сборы.
Есть, сэр Дракон, — я испытала непреодолимое желание ответить ему саркастическим тоном. Но закрыла свой рот на замок и начала быстро собирать вещи.
***
Тридцать минут спустя я выписала чек за номер и выехала из мотеля, следуя на своей машине за черным грузовиком, и спустя некоторое время мы проехали через ворота особняка Грейсона.
Когда я впервые сюда приехала, я была абсолютно ошеломлена красотой виноградника, такое же чувство захватило меня и сейчас. Огромные дубовые деревья, листва которых скрывала наши машины, словно вечные стражи этого места, росли по краю длинной подъездной дорожки, ведущей к дому. Дом Грейсона располагался позади сада с большим, круглым фонтаном, что находился перед ним. Все в образе этого дома выражало изящество и элегантность, но, несмотря на это, дому удалось сохранить частичку тепла и уюта. Плющ поднимался вверх по одной стороне дома, изящно огибая и закручиваясь вокруг кованых балконов, которые располагались под каждым окном верхнего этажа. Акры и акры виноградников простирались на огромное расстояние, придавая захватывающий вид дому и саду, также слева от дома была небольшая роща плодовых деревьев, скорее всего персиковых, а может, абрикосовых.
На первый взгляд, дом напоминает вам пышущий зеленью рай, который только и ждет, чтобы его осмотрели. И только когда вы подходите ближе, то можете заметить, что замечательный фонтан перед домом не работает, плющу требуется рука садовника, а также газону перед домом, потому что трава на нем отросла на приличную высоту. Садовника, скорее всего, сократили, как и другой штат сотрудников. Но вид все равно был прекрасен. Во всем великолепии, это место должно было выглядеть потрясающе. Мой взгляд задержался на холмах вдалеке, которые были покрыты виноградными лозами, мне стало интересно, какой сорт винограда они выращивают. Я бы с огромным удовольствием посмотрела, как этот особняк будет выглядеть в преобразованном виде, не только ради Грейсона, а ради всего великолепия этого места, потому что оно заслуживало достойного обращения. Такое место не должно было прийти к запустению и разрушению. Думаю, бабушка бы обязательно согласилась с моими мыслями. Хотя нет, я бы, наверное, не хотела, чтобы она видела это место, потому что она бы перевернулась в гробу, узнав, что я решила жениться ради денег. Я была отвратительной, я готова была выйти замуж за абсолютно незнакомого человека из-за денег. Да, это была именно я. Чувство безнадежности заполнило мою грудь. Теперь я все знала насчет себя, и это добавило еще каплю к чувству самобичевания.
Грейсон остановил грузовик, прежде чем мы смогли бы сделать круг вокруг красивого фонтана. Я остановилась позади его машины, замечая крохотный домик, который был практически скрыт дубовой листвой. Он назвал это домик садовника, но мне с трудом верится, что его использовали в недавнем времени. Скорее всего, в данный момент, его использовали для хранения садового оборудования. Но, несмотря на все эти недостатки, было в нем что-то загадочное и любопытное. Мне пришлось по душе, что он был скрыт от глаз людей зарослями вьющейся глицинии. Я выбралась из машины, Грейсон тоже. Он направился в мою сторону. На его лице промелькнуло коварное выражение вызова.
Он, что, ожидал, что как только я увижу «дом», который предназначался мне, то передумаю?
Скорее всего, все так и было. Он видел меня точно так же как и многие люди, которые за фасадом избалованной богачки, папиной доченьки, которая привыкла жить на широкую ногу, не видели больше ничего. Им было наплевать на меня настоящую. А теперь и он решил немного поглумиться надо мной. Но какая мне была разница, по большому счету, до того, что он думал обо мне? Через пару месяцев я больше не увижу его, потому что делом по бракоразводному процессу спокойно могли бы заняться адвокаты, и я бы больше даже не вспомнила о нем. В чем я, конечно, очень сомневалась.
Я проследовала за Грейсоном к двери домика, он рукой отодвинул в сторону ярко сиреневые цветы глицинии и открыл дверь без ключа. Я сделала глубокий вдох, втягивая аромат вьющегося растения, и прошла внутрь. Как и предполагала, это было старое, запущенное помещение, используемое для хранения садового оборудования. Там было пыльно, грязно, пахло затхлостью и резким запахом моторного масла. Я пробралась через ворох кружевных паутинок и прошла в спальню, но там только располагалась старая металлическая кровать с покрытыми ржавчиной пружинами.
— Скажу Шарлотте, чтобы она принесла тебе простыни, одеяло и подушку, — раздался голос Грейсона позади меня.
Я резко развернулась и впилась в него взглядом.
В его глазах сверкали искорки веселья?
Конечно же, да. Его уголки губ подрагивали, в попытке сдержать улыбку.
Он, что, полагал, что это забавно?
Ну, ему было невдомек, в каких условия я прожила последний год, потому что они были намного хуже этих. Люди, с которыми я жила, могли лишь только мечтать о таких хоромах.
— А мыться, я так полагаю, мне придется в фонтане? — спросила я, с милой улыбочкой на губах.
— К сожалению, фонтан не работает. Но тут проведена вода. Естественно только холодная, горячей нет. Это же для тебя не проблема?
— Не-е-е-ет, — проговорила я, растягивая слово. — Холодный душ хорошо бодрит! Вообще, я просто обожаю принимать холодный душ.
Чешуйчатый дракон, казалось, предусмотрел и это.
— Держу пари, что тебе понравится, — проговорил он язвительно, прислонившись бедром к дверному проему, все так же тщательно буравя меня своими темными глазами. Очень рада за него, что он нашел себе забаву по душе, издеваясь надо мной. Но я не отступлю. Я готова была спать на полу, если это означало, что я могу вывести Грейсона из себя.
— А есть ли тут кухня? Место, где я могу питаться твоими подачками в виде корок хлеба, что ты кинешь мне, естественно, после того как я отдам тебе часть моего наследства?
— Нет, к сожалению, тебе придется терпеть мое общество. Мы будем есть в большом доме. Я скажу Шарлотте, что мы ждем к ужину еще одного человека, — проговорил он, полностью игнорируя вторую часть моего вопроса. Я запомнила Шарлотту по тому утру, когда впервые пришла в его дом, она была полной, располагающей к себе, седовласой женщиной.
— А ты там будешь?
— Нет. Мне нужно отлучиться по делам.
Неловкая тишина вновь воцарилась между нами.
Ну и ладно.
— Ты скажешь Шарлотте, кто я такая?
— Естественно. Я скажу Шарлотте и ее мужу Уолтеру, кто ты и зачем ты тут. Я знаю их всю жизнь. Они сама осторожность.
Чувство тревоги заполонило мое тело, сердце застучало в стократ быстрее, от того, что его персонал, знал, что наша свадьба была фальшивкой, но я решила довериться его комментарию, что они были «воплощением осторожности». Ну, и плюс ко всему, не было смысла играть вымышленную любовь, когда до вчерашнего утра, меня даже не существовало в его жизни.