Выпив две таблетки, которые оставила Шарлотта, я поднялся наверх и принял душ, позволив горячим брызгам успокоить мои больные мышцы. Одевшись, я пошел в гостевую спальню напротив, чтобы посмотреть на виноградные лозы. Оборудование и мужчины все еще были там.
Дураки! Все это пустая трата времени.
Я опустился на кровать и уставился на потолочный вентилятор, тот самый, на который я удивленно смотрел столько ночей после того, как мы с Кирой занимались любовью.
Стоп.
Не думай о ней — не сейчас.
Проснулась ли она сегодня утром вместе с Купером?
Завтракали ли они в постели?
Мучимый собственными мыслями, я пошел за второй бутылкой виски. Я выпью столько, что замариную свой мозг и убью все клетки, хранящие память о ней.
Шарлотта была в гостиной, складывала одеяло, под которым я спал накануне вечером. Глядя в окно, я пробормотал.
— Они все зря тратят свое время. Я презираю это место. Даже, если бы у меня был способ сделать его успешным, я бы не стал сейчас об этом беспокоиться. Лучше разнесу его на части, как это сделал мой отец. Здесь можно найти только страдания — страдания, ложь и плохие воспоминания.
— Если это то, во что ты веришь, то, наверное, это правда.
Я сузил глаза.
— Я верю в это. Знаю это.
— Хорошо.
Я поджал губы, злясь на то, что Шарлотта все еще может вывести меня из себя всего несколькими словами.
Очевидно, она еще не закончила.
— Уолтер тоже там, знаешь, — сказала она, когда я наклонился к шкафу с алкоголем. — Надеюсь, его спина не сдаст. А еще, у него проблемы со зрением. Надеюсь, он срывает правильный виноград... — я остановился, закатив глаза.
— Уолтер — образец здоровья.
Она пожала плечами.
— Я не хотела тебя беспокоить. Возвращайся обратно и напивайся до беспамятства. Можешь махать мужчинам рукой время от времени, если ты об этом думаешь. Уверена, это поднимет им настроение, ведь они целый день занимаются тяжелым, ручным трудом за зарплату меньше минимальной под жарким солнцем.
— Господи, — пробормотал я, — там даже не так жарко.
Я прекрасно понимал, что она пытается взять меня на чувстве вины. Правда заключалась в том, что, возможно, день тяжелого труда был бы лучшим способом очистить мой разум, чем алкоголь. По крайней мере, я не буду чувствовать себя так, словно на мою голову свалился десятитонный валун.
— Если это значит не слушать тебя ни секунды дольше, я пойду туда и буду работать до потери пульса, — проворчал я.
Шарлотта пожала плечами, но я увидел, как ее губы изогнулись в улыбке, прежде чем она отвернулась.
Черт бы ее побрал.
***
Когда я вернулся в тот же вечер, грязный и мокрый от пота, каждый мускул в моем теле болел. Очевидно, Харли связался со всеми бывшими заключенными, которых он знал в северном полушарии, и все они работали на моем винограднике. Я не знал, получится ли из этого что-нибудь, но тошнотворное чувство, возникавшее у меня в животе при мысли о том, что плоды, о которых я так заботился, гниют и падают на землю, прошло. По крайней мере, они будут в бочках, и я смогу начать разливать вино по бутылкам. И когда я продам этот виноградник, то получу более высокую цену, если это будет действующая винодельня, а не та, что снова на пути к разорению. Я разведусь с Кирой, заработаю немного денег на продаже виноградника Хоторна, уеду куда-нибудь и сделаю... что-нибудь. Но что? Что я знал, кроме виноделия? Очень мало. Диплом бизнесмена, который я получил давным-давно в колледже, теперь был пустышкой. К тому же, никто не хотел нанимать преступника. Страдания нависли надо мной. Мысли, которые отошли на второй план, пока я работал весь день, снова вернулись, чтобы мучить меня.
Я быстро принял душ и начал спускаться вниз, остановившись перед комнатой, в которой жила Кира, прежде чем она переехала в то место, что я все еще считал нашей комнатой. Боль сдавила мое сердце, когда я оглядел пустое пространство. Я открыл шкаф, но она ничего не оставила. Открыв верхний ящик комода, я обнаружил две забытые ночные рубашки. Стыдясь самого себя, я поднес их к носу и вдохнул ее нежный и сладкий аромат. Я сдержал мучительный стон, который поднялся в моем горле, и положил их на место. В этот момент я заметил то, что выглядело как маленькая коробочка с кольцом. Я взял ее и медленно открыл, глубоко вздохнув, когда увидел платиновое мужское обручальное кольцо. Я вытащил его из темно-синего бархата и поднес к свету.
Мой дракон. Моя любовь.
Слова, выгравированные на кольце, были как удар по моему и без того больному сердцу. Я стоял там, как мне показалось, долгое время. Во мне бурлило смятение. Наконец, я положил кольцо обратно в коробочку и положил ее в ящик, спустившись вниз, чтобы поприветствовать Харли, Верджила и Хосе, которых Шарлотта попросила остаться на ужин. Они только что пришли, все выглядели грязными, уставшими, но почему-то счастливыми. Чувство вины наложилось на мою душевную боль. Несмотря на всю их работу, в конце концов, я не смогу предложить им многого. Им придется искать работу в другом месте.
Ударив Харли кулаком, я снова поблагодарил его.
— Мужик, ты же не думал, что я перестану заботиться о тебе только потому, что мы теперь на воле? — он улыбнулся, массируя свои загорелые, мускулистые руки. Я был уверен, что он устал не меньше меня, а может, и больше. Он работал с самого рассвета.
— Я не заслужил этого, Харли, — сказал я, потирая затылок.
— Может быть, а может и нет. Не мне об этом судить. Я знаю только, кто мои друзья, и я помогаю им. Я обязан тебе жизнью — и Кире тоже. Все, что вы попросите, я все сделаю. — Внезапно нахлынувшие эмоции удивили меня. — Моя женщина чувствует то же самое. Ты меня понял?
— Угу.
Харли усмехнулся.
Верджил вошел, прервав нас.
— Привет, Верджил, — сказал я. За ним стояла Шуги.
— Здравствуйте, мистер Хоторн, сэр, — он радостно улыбнулся. — Собираю виноград, делаю вино.
Я улыбнулся в ответ.
— Спасибо, Верджил, — я подошел и сжал его плечо. — Ты хороший человек.
— Хосе, — поприветствовал я, когда он тоже вошел в дверь. — Давайте поедим.
Когда мы направились на кухню, Уолтер спускался по лестнице. Он выглядел неважно, и тот факт, что он весь день работал на меня, вызвал во мне волну вины.
Господи, он ведь вдвое старше меня.
Я нахмурился, когда он схватился за перила, поднеся одну руку к груди.
— Уолтер? — спросил я.
Он издал задыхающийся звук и подался вперед. Я бросился к нему, останавливая его падение своим телом. Я услышал позади себя крик Шарлотты и с трудом удержался в вертикальном положении, когда на меня навалился вес Уолтера.
— Переверни его, — услышал я инструктаж Харли, и вес Уолтера быстро убрали с меня.
Все вокруг словно замедлилось, а голоса доносились из-под воды, в ушах громко стучало сердце. Я слышал, как Хосе разговаривал по телефону с 911, пока стоял на коленях над Уолтером. Он задыхался, его рука все еще лежала на сердце, а мы с Шарлоттой стояли рядом с ним на коленях.
— Помощь уже едет, — прошептал я, моя грудь наполнилась страхом.
Шарлотта беззвучно плакала, гладя его по волосам. Казалось, он пытался что-то сказать, сначала ей, потом мне, но слова не выходили, он только задыхался и хватал ртом воздух. Наконец, он потянулся к моей руке и крепко сжал ее в своей, задыхаясь сказав:
— Ты... мне... как сын.
Мое сердце так сильно сжалось в груди, что я сам начал задыхаться.
— Не говори, — сказала Шарлотта. — И не смей меня бросать. Не смей, старый, упрямый козел.
Уолтер испустил последний вздох и обмяк на полу, он лежал неподвижно и молча. Паника уколола мою кожу. Мое дыхание вырывалось резкими выдохами. Я слышал, как одно слово повторяется снова и снова.
— Нет, нет, нет.
Наконец я понял, что это был мой собственный испуганный голос, произносящий это слово как отчаянную молитву.
В больничной палате было темно и тихо, сквозь жалюзи пробивались первые лучи рассвета, а рядом с тем местом, где он лежал, монитор сердечного ритма показывал ровное биение сердца Уолтера. Я сидел, сгорбившись, на стуле рядом с его кроватью, положив локти на колени и обхватив голову руками. Шарлотта ушла домой несколько часов назад, чтобы отдохнуть и покормить Шуги. Она хотела остаться на ночь, но в больнице нигде не было дополнительной кровати, и вряд ли Уолтер проснулся бы ночью, хотя сейчас его состояние было стабильным. Поэтому я вызвался остаться, сказав ей, что моя спина моложе, и я позвоню ей, если он проснется до ее прихода утром.