Этим летом, однако, у Чарли появилась новая проблема. Он постоянно пил: из унитаза, из ванночки Криса, из луж. Потом мочился на ковры, покрывала на кроватях, хотя с самого начала был приучен не пачкать в доме. Майкл сказал Гас, что это, возможно, диабет. У спрингер-спаниелей этого обычно не бывает, и болезнь не считается смертельной. Но ее довольно сложно контролировать. И каждое утро Гас приходилось делать Чарли укол инсулина.
По субботам Гас приводила Чарли к Голдам, чтобы Майкл осмотрел собаку. Каждую неделю они обсуждали отсутствие улучшений и, как следствие, возможность усыпления.
– Эта собака серьезно больна, – сказал ей Майкл. – Я не стану думать о тебе плохо, если ты примешь решение.
В третью субботу августа Гас шла по тропинке из дома к соседям. Чарли крутился у ее ног. С ней были Крис и Эмили – все утро дети играли в доме Хартов. Дети вместе с собакой шумно взобрались на боковое крыльцо, потом помчались на кухню. Чарли проскочил между ног Мелани, открывшей дверь.
– По-прежнему писается? – (Гас кивнула.) – Чарли! Иди сюда! – прокричала Мелани.
Но прежде чем пес успел испачкать ковер или броситься наверх, появился Майкл и рядом с ним Чарли.
– Как ты это делаешь? – рассмеялась Гас. – Он не слушается даже команды «сидеть».
– Годы и годы практики, – с улыбкой ответил Майкл. – Ты готова?
Гас повернулась к Мелани:
– Присмотришь за Крисом?
– Думаю, это сделает Эм. В какое время вы ждете нас у себя сегодня?
– В семь, – ответила Гас. – Мы можем уложить детей спать и потом сделать вид, что у нас их нет.
Майкл похлопал Гас по животу:
– Что должно быть особенно легко для тебя, с твоей девической фигурой.
– Не будь ты ветеринаром моей собаки, я бы врезала тебе за это.
Смеясь и разговаривая, они направились к небольшому кабинету, который Майкл устроил над гаражом, и даже не догадывались, что, пока не пропали из виду, за ними наблюдала Мелани, удивляясь непринужденности, окутывающей их, как старым фланелевым одеялом.
Джеймс появился в зеркале за спиной Гас, когда она надевала левую сережку.
– Сколько мне лет? – проводя рукой по волосам, спросил он.
– Тридцать два, – ответила она.
Джеймс широко раскрыл глаза.
– Нет, – настаивал он. – Мне тридцать один.
Гас улыбнулась:
– Ты родился в тысяча девятьсот пятьдесят втором. Посчитай.
– О господи! Я думал, мне тридцать один. – Он смотрел, как смеется жена. – Это очень важно. Знаешь, иногда просыпаешься, думая, что сегодня пятница, а на самом деле только вторник. Значит, я потерял целый год.
Внизу позвонили в дверь.
– Папа, там Эм! – Крис ворвался в спальню в пижаме Бэтмана. – Эм пришла.
– Иди открой дверь, – сказала Гас. – Передай Мелани, мы сейчас спустимся.
В зеркале она встретилась глазами с Джеймсом.
– Я говорил тебе, как хорошо ты сегодня выглядишь? – пробормотал он.
– Это только потому, что я скрыта в зеркале ниже пояса, – улыбнулась Гас.
– Пусть так, – прошептал Джеймс, целуя ее в шею.
– А я говорила тебе, – начала Гас, – что я люблю все твои года – тридцать один?
– Тридцать два.
– О-о. – Гас нахмурилась. – В таком случае забудь. – Широко улыбнувшись, она отодвинула назад стул и встала во всем великолепии ярко-оранжевой туники. – Идешь? – спросила она и, когда Джеймс кивнул, выключила свет в спальне и стала спускаться по лестнице.
В середине вечеринки собаку стошнило.
Они как раз встали из-за стола. Мужчины поднялись наверх, чтобы уложить Криса и Эмили в огромную кровать в хозяйской спальне. Джеймс спускался по лестнице, когда услышал безошибочные харкающие звуки.
Пройдя по коридору, он нашел Чарли, стоящего в луже мочи, которого рвало на старинный ковер ручной работы.
– Черт возьми! – пробормотал он, слыша за спиной чьи-то шаги, и схватил Чарли за ошейник, чтобы вывести во двор.
– Он не виноват, – тихо произнесла Гас.
Мелани уже присела на корточки, убирая грязь тряпкой.
– Я знаю, – лаконично ответил Джеймс. – Но от этого не легче. – Он повернулся к Майклу; тот наблюдал издали, засунув руки в карманы. – Ты ничего не можешь сделать?