Ллеу все-таки опустил глаза… поднятые вверх застывшие лица следили за ним с приоткрытыми ртами, а канат вдруг показался ему чешуйчатым телом гигантской змеи. Юноша сжал зубы, a, тот сзади, злобно и отчетливо хихикнул.
От этого издевательского смешка страх внезапно отступил, сменившись всецело поглотившим Ллеу желанием показать подлой твари, кто из них двоих сильнее.
Как говорится, хорошо смеется тот, кто смеется последним!
Ретана приближалась.
Истекали последние мгновения перед прыжком, который на твердой земле вовсе не был бы для Ллеу проблемой, но здесь!.. Девушка оказалась прямо перед ним. «Давай, Энар!» — прошептала она и быстро пригнулась, присев, будто сложившись пополам. Он оттолкнулся от каната и взвился вверх, точно подброшенный пружиной, совершив в воздухе те самые два оборота, — и вновь опустился на шаткую, почти призрачную опору с другой стороны от Ретаны, оставив девушку позади.
Народ внизу взорвался рукоплесканиями и криками восторга, но тут преследователь шепнул: «Ты проиграл, Энар!» В какое-то мгновение Ллеу, точно не вовремя разбуженный лунатик, осознал, что совершаемое им сейчас совершенно нереально, немыслимо, он не может делать подобного!..
Юноша полностью утратил веру в собственные силы, в саму возможность удержаться на проклятой веревке. Толпа, словно тысячеглазый и тысячерукий монстр, исторгла единый вздох ужаса, когда гибкая фигурка, кажущаяся снизу такой маленькой и хрупкой, пошатнулась — и сорвалась вниз.
Иоменри закрыл глаза и отвернулся, чтобы не видеть последнего полета своего сына — и с остановившимся сердцем ждал звука глухого удара о землю. Но прошел миг… другой… а он ничего не слышал. Заставив себя взглянуть, что же происходит, факир увидел, что парень висит, вцепившись в канат руками — значит, он совершенно непостижимым образом ухитрился схватиться за трос при падении. Ретана уже достигла противоположной опоры и была готова спуститься вниз — но она тоже стояла, замерев, и, не дыша на Ллеу, отчетливо представляя себе на его месте своего возлюбленного… «Только бы ему не пришло в голову попытаться снова встать на канат, — подумала она, — о, Энар перебирай руками, это в тысячу раз надежнее. Но нет. Ллеу сказал, что пройдет — и был обязан пройти, а не проползти. Он подтянулся на руках — и снова будто взлетел на канат, ощутив необыкновенную легкость; его тело словно утратило вес… Вернее, в тот момент, когда юноша на последнем пределе выдохнул одно только имя: «Оттфрид!» — он почувствовал, как невидимые, добрые и сильные руки его лесных отцов подхватили и поддерживают его. Всевидящие в самом деле оказались с ним рядом, когда он остался совершенно один, и больше надеяться было не на кого.
Преследователь взвыл от ненависти, но было поздно. Миг гибельной слабости и неверия миновал. Теперь Ллеу шел по канату совершенно легко и свободно — и мог бы, кажется, точно так же двигаться по воздуху, который, без всякого сомнения, выдержал бы его сейчас!..
Только вновь оказавшись на твердой земле, юноша понял, что никогда, даже за все золото мира, не повторил бы ничего подобного. Иоменри н Ретана уже бежали к нему, и в глазах их блестели слезы. Но Ллеу смотрел не на них; его взгляд был прикован к другому человеку.
— Конан! Ты… был здесь? Ты видел?..
От затрещины, которую отвесил ему варвар, у парня зазвенело в ушах и, что называется, искры из глаз посыпались. Ллеу отлетел локтей на пять и едва удержался на ногах.
— Мальчишка, жалкий придурок!.. Да делай ты что хочешь — я тебя больше знать не желаю.
Ярость киммерийца была вполне оправданной. Ллеу не имел права так рисковать собой, а раз он все же так поступил — значит, ему попросту наплевать на возложенную на них миссию. Конан развернулся и зашагал прочь.
— Подожди, — Иоменри догнал его и попытался остановить, — ты не понимаешь… За что ты ударил его?
— Что тут понимать?! Этот щенок в очередной раз пожелал порисоваться перед бабой. Да сколько угодно — но теперь без меня.
— Но он прошел за Энара… Вместо него. Позволь объяснить тебе… выслушай же меня!
— Не буду я слушать всякую чушь, которую вы намерены тут плести. Кстати, вот этот ваш Энар, я привез его обратно. А ты, — обратился варвар к Ллеу, который стоял рядом молча, даже не пытаясь оправдываться, — забирай свою ветку и можешь дальше идти к антархам один. С меня хватит.
Он передал юноше ветвь маттенсаи, вскочил в седло — и спустя несколько мгновений лишь облако пыли, поднимаемой копытами бешено скачущего жеребца напоминало об их прежней дружбе.
Ллеу подавленно опустил голову. В сердце зияла холодная пустота. Он знал, что поступил правильно, по закону сердца, — но что было юлку от правоты, стоившей возникшей между ними дружбы, если не сказать — братства?.. И что, и самом деле, можно было тут объяснить?