Но тут взгляд мой упал на Беатрис, которая слушала Кабреру, кокетливо наклонив голову и шире обычного раскрыв глаза, словно тот был самым обворожительным мужчиной из всех, кого она когда-либо знала. Я стояла перед ней всего в нескольких шагах, но она меня даже не замечала.
Я подавила смешок. Похоже, он ее все-таки очаровал…
— Я должен научить вас танцевать, — выдохнул Фернандо.
От моего веселья не осталось и следа.
— Что? Но мы танцевали всего лишь вчера вечером. И у меня достаточно хорошо получалось, спасибо.
— О да, вы прекрасно танцуете, но не знаете арагонских танцев. Вам следует научиться хотя бы одному, чтобы хоть что-то вам обо мне напоминало.
Схватив меня за руку, прежде чем я успела возразить, он повел меня к мозаичной площадке возле фонтана. Я попыталась высвободиться.
— Нет, — сказала я, услышав испуг в собственном голосе. — Кто-нибудь… кто угодно может нас увидеть.
— Кто? — усмехнулся он, оглядываясь в сторону галереи. — Они ничего не заметят, даже если мы выстрелим из пушки. Давайте же, это всего лишь танец.
— Нет, я в самом деле не могу. Не здесь, не в саду. Это… неприлично.
Он замер, уставившись на меня.
— Вы всегда столь серьезны? — спросил он.
Хотя вопрос его мог показаться обидным, я сразу же поняла, что ничего такого он в виду не имел и им двигало лишь любопытство.
— Конечно, — ответила я и вызывающе подняла голову. — Я инфанта Кастилии. И должна всегда об этом помнить.
Он приподнял брови:
— Всегда? Неужели даже инфанта не может иногда развлечься?
— Вряд ли танцы в саду можно назвать… — начала я, но он, не обращая на меня внимания, направился к мозаичной площадке, что-то напевая себе под нос, и занял позицию для танца.
Он сошел с ума. Он действительно собирался это сделать. Танцевать!
— Этот танец, — сказал он, откидывая со лба волосы, — пляшут крестьяне после сбора урожая, чтобы отпраздновать щедрость природы.
Еще и крестьянские плясульки, а может, даже и языческие! Мне следовало уйти. Это было непристойно. И сам Фернандо вел себя неприлично. Но я не могла пошевелиться, прикованная к месту видом его крепкой, уверенной фигуры. Отведя назад плечи, он упер руки в бока и, издав губами громкую трель, подпрыгнул и быстро скрестил ноги.
— Это символизирует снопы пшеницы! — крикнул он, крутясь на месте, совершая замысловатые прыжки и взмахи ногами. — Давайте же! Я вам покажу.
Он протянул руку. Не в силах поверить в то, что делаю, я шагнула к нему. За нами могли наблюдать из окон дворца возмущенные придворные, любой проходящий через галерею мог нас увидеть. Я взяла руку Фернандо, ощутила тепло его пальцев, не сомневаясь, что Беатрис сейчас наблюдает за нами, раскрыв рот.
По лбу его струился пот, он широко улыбался.
— Вы можете споткнуться о свои юбки, — сказал он, кивая на мое платье.
Я застыла.
Наклонившись ко мне, он прошептал:
— Смелее, Изабелла.
У меня пересохло в горле. Быстро наклонившись, я подобрала юбки и завязала их в узел сбоку бедра, а затем посмотрела на Фернандо.
— Вам уже приходилось делать это раньше, — сказал он, дерзко скользя взглядом по моим лодыжкам в белоснежных чулках.
Мне не нравились мои тощие ноги, из-за которых ступни казались чересчур большими.
— Вопреки тому, что вы могли бы подумать об избалованных инфантах, — резко ответила я, заставив его вновь перевести взгляд на мое лицо, — я выросла в действующем замке, вместе со скотиной. Грязь и навоз были для меня обычным делом. А у меня не так уж много лишних платьев.
Поклонившись, он шагнул ко мне, обнял рукой за талию.
— Все намного легче, чем кажется, — прошептал он столь близко, что я ощутила запах его пота. — Просто следуйте моему примеру.
Сперва я едва не упала — столь быстрым и внезапным оказался его прыжок, за которым последовало все то же сложное движение ногами. Я неуклюже попыталась повторить под его одобрительные аплодисменты, после чего он вновь напел мелодию без слов, напомнившую мне дудочку козопасов на продуваемом ветром утесе, взял меня за руку, повернулся ко мне лицом и сказал:
— На счет «три» — подпрыгиваем, выбрасываем ногу, поворачиваемся кругом, а потом еще раз и еще.
— Не получится, — ответила я, собираясь и закрывая глаза, чтобы лучше уловить все нюансы мелодии.
Услышав напев и почувствовав, как сильнее сжимаются пальцы Фернандо, я затаила дыхание и подпрыгнула, выбросив ноги сперва назад, потом вперед. Как только мы коснулись земли, я повернулась к нему столь быстро, что чепчик едва не слетел с головы. А потом я забыла обо всем, о том, что прилично, а что нет. Сквозь стук крови в ушах услышала свой собственный смех, вырвавшийся на свободу, словно долго просидевшая в клетке птица, и мы снова закружились в танце.