— Весь день просидел за столом, думая о том, как ты ощущаешься под моими руками, — я сжимаю ее бедра, чтобы подчеркнуть это. — Я хочу воспользоваться этим телом.
Она задыхается, когда мой язык касается пульса у нее на горле.
— Это твой способ сказать мне, что физические прикосновения — это твой язык любви?
Я улыбаюсь, касаясь ее кожи, прижимая ее бедра к своим, заставляя ее попку тереться о выпуклость в моих брюках, которая не перестанет пульсировать, пока я не выплесну всю сперму до последней капли в ее тугую киску.
— Я думаю, ты можешь стать моим языком любви, Хекс.
Коралина задыхается, когда материал платья издает ужасный рвущийся треск. Я разрываю несколько слоев фатина на юбке, пока не чувствую, как ее голая попка прижимается к моей промежности.
— Без трусиков, Хекс? — я одобрительно хмыкаю. — Ты надеялась, что я появлюсь и трахну тебя в одном из этих платьев?
— Это винтажное платье Вера Вонг за четыре тысячи долларов.
— Уже нет. Теперь оно бесценно, потому что это будет платье, которое ты пропитаешь спермой для меня.
Ее грудь вздымается при глубоком вдохе, когда мои ладони блуждают по ее телу, скользя по шифону на животе, прежде чем опуститься в глубокий вырез, чтобы обхватить ее большие сиськи.
— Что-то случилось?
— Поговорим позже, — бормочу я. — Прямо сейчас ты увидишь, как я использую тебя.
Прикасаться к ней недостаточно. Покручивать пальцами ее чувствительные соски, играть с этим милым пирсингом недостаточно. Я хочу разорвать ее на части и похоронить себя в ее руинах. Я бы умер счастливым там.
— Ты собираешься трахнуть меня сейчас? — спрашивает она.
Я прищуриваюсь, глядя на нее в отражение зеркала, и беру ее за лицо, чтобы повернуть так, чтобы она видела меня. Я смотрю на нее сверху вниз, облизывая губы от того, какая она чертовски сногсшибательная.
Эти язвительные карие глаза светятся вожделением, отчаянно желая меня.
— Открой рот пошире и скажи «пожалуйста».
Не упуская ни секунды, она хлопает ресницами и говорит:
— Пожалуйста, не трахнешь ли ты свою жену, Сайлас?
Запрокидывает голову, высовывает свой розовый язычок, чтобы я плюнул на него. Именно это я и делаю, прежде чем прижаться к ее рту, просунуть язык между ее губ, пробуя и поглощая каждую каплю.
— Будь хорошей сучкой для своего мужа и встань на четвереньки, — моя рука шлепает ее по заднице, заставляя подпрыгнуть. — Лицом вниз, попкой вверх, красотка.
Я чмокаю ее в губы, прежде чем позволить ей высвободиться из моих объятий, ухмыляясь, когда она, пошатываясь, спускается с платформы, и без того слабая в коленях. Я поглаживаю свой член через брюки, потирая его по всей длине, пытаясь заглушить жар, пронизывающий меня. Но безуспешно.
Я не способен быть медленным. Быть милым и не торопиться.
Я хочу быть внутри нее. Я хочу, чтобы моя сперма вытекла из нее, чтобы я мог затолкать ее обратно своим языком.
Одной рукой я снимаю ремень, держа его в ладони, затем расстегиваю брюки и спускаюсь с платформы, следуя за ней, пока она ползет к зеркалу.
Устроившись поудобнее, она перестает смотреть на меня через отражение. Медленно опускаюсь на колени позади нее, откидывая то немногое, что осталось от ткани над ее талией. Сжимаю ее голую задницу и шлепаю по ней, на этот раз чуть сильнее.
— Сайлас! — скулит она, отшатываясь от меня.
Качаю головой, щелкаю языком, затем обматываю ремень вокруг ее нежной шеи и продеваю через пряжку, после чего затягиваю его. Волна удовлетворения проносится через меня, заставляя мой член дергаться, пока она задыхается.
— Сегодня тебе не удастся сбежать, Хекс, — наматываю кожаный ремень вокруг кулака, используя его как поводок, чтобы удержать ее на месте. — Ты будешь лежать прямо здесь и принимать каждый гребаный дюйм меня в свою пизду.
Коралина хнычет, прикусывая нижнюю губу, запрокинув голову к потолку и нетерпеливо кивая. Я ухмыляюсь, свободной рукой стаскиваю брюки, подставляя член холодному воздуху, отчего шиплю сквозь зубы.
Провожу пальцами между ее бедер, чувствуя, как ее влага пропитывает их. Издаю гортанный стон, когда я обвожу ее клитор, и вижу, как ее бедра раздвигаются шире, чтобы дать мне больше доступа к ее телу.
— Мне нравится, что ты уже течешь для моего члена, — я прижимаюсь бедрами к ее заднице, проводя своим членом по ее горячей коже. — Мне нравится, как жаждет меня эта хорошенькая киска.
Используя ее соки, я смазываю свой ствол, несколько раз надрачиваю его, прежде чем направить головку к ее входу. Коралина стонет, виляя попкой, когда я погружаю кончик в ее тело.
Я наблюдаю, как ее упругая киска засасывает меня в себя, каждый дюйм моей твердой длины проникает в ее теплую розовую плоть, пока я не погружаюсь до конца, пока между нами не остается никакого пространства.
Я погружаюсь глубоко в нее.
Облегчение, удовлетворение, дом.
Сила моего толчка заставляет ее положить ладонь на зеркало, пытаясь удержаться в вертикальном положении, пока я вжимаюсь в ее тугие стенки. Здесь так тепло, горячо, так чертовски влажно, что я не могу удержаться и запрокидываю голову к потолку, позволяя громкому стону вырваться из моей груди.
Черт, никогда еще мне не было так хорошо. Никогда больше не будет так хорошо. То, как ее киска растягивается для меня, освобождая место, желая получить всего меня.
— Эта сладкая киска создана для меня, детка, — ворчу я, неохотно отстраняясь, прежде чем сделать еще один резкий толчок. — Чертовски подходит для меня.
— Такая наполненная. Так много, — она сильнее прижимает руку к зеркалу, ее вторая рука лежит на нижней части живота, нащупывая меня там. — Боже, я буквально чувствую тебя в своем горле.
Я чувствую, как жар ее внутренних стенок притягивает меня каждый раз, когда я отстраняюсь, только для того, чтобы снова войти в нее, с каждым толчком пытаясь проникнуть глубже, желая погрузиться в каждый дюйм ее тела и впитать ее ДНК, чтобы она не могла провести ни секунды без того, чтобы я не проник в нее. Если бы я мог физически извлечь свою душу, чтобы соединить ее с душой Коралины, я бы это сделал.
И все же, я сомневаюсь, что был бы достаточно близок.
Ее маленькое тело загорается в моих руках с каждым движением, бедра дрожат, когда она произносит неразборчивые слова, заглушаемые криками удовольствия, которые захлестывают ее подобно водопадам экстаза.
Я хочу, чтобы она рассыпалась на части. Я хочу, чтобы мы оба рассыпались на части, пока от нас не останутся лишь осколки того, кем мы были. Все для того, чтобы мы могли снова собрать друг друга по кусочкам, пока не станем одним целым.
Мои бедра задают бешеный темп, я выхожу из нее лишь наполовину, прежде чем снова погрузиться в нее, не желая долго находиться вне ее тесных стенок. Ее хорошенькая попка шлепается о мой живот каждый раз, когда я погружаюсь глубже.
Мои темные глаза поднимаются к зеркалу, и я вижу, как ее сиськи вываливаются через верх платья, подпрыгивая от силы моих ударов. Ее голова опущена, когда она дрожит в моих объятиях, ее маленькое тело пытается принять меня и в то же время удержаться в вертикальном положении. Но она хочет поддаться наслаждению, хочет позволить ему сдаться.
— Посмотри, какая ты чертовски сексуальная, — я дергаю за ремень, который намотал на ее шею, заставляя ее посмотреть на себя в зеркало. Ее рот приоткрывается еще больше, веки опускаются, прикрывая, по крайней мере, половину этих оленьих глаз. — Такая хорошенькая шлюшка, опьяненная членом, детка.
Ее тушь размазалась по лицу, щеки пылают, платье порвано, а ноги широко раздвинуты, чтобы я мог терзать ее киску, пока не получу свою дозу. Черт возьми, она идеальна.
— Сайлас, — умоляет она сдавленным голосом из-за того, что я сжимаю ремень на ее горле. — Сайлас, Сайлас.
Она просто божественна. Разрушена и так близка к тому, чтобы кончить на мой член. Мой прекрасный, божественный беспорядок. Я вгоняю себя в нее с большей силой, с большим голодом, используя в качестве топлива всхлипы блаженства, срывающиеся с ее губ. Горячий пот и ее соки стекают по моим бедрам, ее киска присоединяется к ее крикам. Стены комнаты отражают эхо.