Все они друг без друга чувствовали себя неправильными. Не в своей тарелке, и, наверное, так было и сейчас.
Я смотрю на Брайар, Сэйдж и Лиру, понимая в этот момент, что ненавижу Стивена Синклера, но какая-то часть меня благодарна за то, что я оказалась там. Они не вызывают у меня желания вновь пережить подвал, но оно того стоит.
Мы не были друзьями со старшей школы или братьями и сестрами, вынужденными заботиться друг о друге. Кровь и время, проведенное вместе, не имели никакого отношения к нашей связи.
Это была травма. Ужасное, отвратительное зло, которое будет жить с нами вечно, но которое и сплотило нас.
На пути боли мы встретили друг друга, схватились друг за друга и отказываемся отпускать.
Мы бы не встретились, если бы не боль. Мы бы не любили друг друга так отчаянно сильно, как мы любим, если бы не страх.
Мы крепко держимся друг за друга, потому что отказываемся терять это.
Мы знаем, что это редкое, хрупкое и всецело наше.
Я перевожу взгляд на Сайласа, обнаружив, что он уже смотрит на меня. Эта боль также привела меня к нему. Заставила наши пути пересечься, переплестись и соединиться. Пока мы не оказались здесь, вросшие в души друг друга, как два разорванных куска ткани.
Мы не подходили друг другу идеально, но мы подходим друг другу такими, какие мы есть.
Его большой палец проводит по моей разбитой нижней губе:
— Спроси меня, какой мой любимый цвет.
С тех пор как мы познакомились, он ни разу не отказался от меня. Никогда не видел во мне проклятую, испорченную вещь. Я планирую провести остаток своей жизни, чтобы отплатить ему за это. Неважно, насколько холодно у него в доме.
— Что смешного?
Чужой, но знакомый голос безжалостно напоминает нам, что Пондероза Спрингс — это гидра. С каждой отрубленной головой…
Вырастают две новые.
34. БЕЗГРАНИЧНЫЙ
Сайлас
Я поворачиваюсь первым, отодвигая Коралину за спину, но она быстро становится обратно, рядом со мной. Я люблю ее, но не в том настроении, чтобы терпеть ее упрямство.
Я не в том настроении, чтобы терять ее.
— Останься за моей спиной, — я говорю низким шепотом, и ее карие глаза сужаются. Она готова покачать головой, но я останавливаю ее. — Пожалуйста, Хекс.
Я не веду себя как альфа-самец. Я не говорю ей, что она не может защитить себя.
Я боюсь потерять ее.
Знакомый вкус наполняет мой рот, просачивается между зубами и заставляет мой желудок скручиваться.
Страх, ледяной холодный страх.
Я не могу ее потерять. Не могу. Не тогда, когда я только что ее обрел.
Истон Синклер стоит в темноте и, пошатываясь, крадется вперед. Пламя в здании позади нас отбрасывает мерцающий свет на его болезненное лицо. Он состоит из множества теней и шипящих оранжево-красных искр.
Он больше не тот парень, которого я помнил по юности, и даже не тот, из-за которого сорвалась моя вечеринка по случаю помолвки. Фиолетовые мешки под глазами и впалые скулы рассказывают тревожную историю о человеке, которого больше нет.
В его взгляде виден ущерб как физического, так и психического здоровья.
Он расстроен, истощен и держит в руках гребанный пистолет.
— Я думаю, разрушить мою жизнь было чертовски забавно для вас четверых, не так ли? — он чешет затылок о дуло пистолета, в его смехе слышится безумие. — Это запах гари от моего отца? Подождите, извините, отчима. Я все еще пытаюсь подобрать формулировку.
Нас больше, но это никак не успокаивает мое сердце, бьющееся о грудную клетку. Даже с пистолетом, засунутым в карман джинсов, одно движение — и он может пристрелить любого из нас, прежде чем я успею выстрелить.
Численность не имеет значения, когда кому-то нечего терять.
— Истон. Посмотри на меня.
Я хочу протянуть к нему руку, но Сэйдж делает пугающий шаг вперед, поднимая ладони, чтобы показать, что она не представляет угрозы, как, впрочем, и раньше.
— Теперь для всех нас все кончено. Тебе не обязательно…
— Заткнись.
В мгновение ока его эмоции переходят из состояния бреда в чистый гнев, и он взмахивает рукой в ее сторону, так что она оказывается прямо под дулом его пистолета.
Раздается общий вздох, когда Рук хватает ее за запястье, рывком прижимает к своей груди, а затем заводит себе за спину.
— Хочешь фунт плоти — возьми его у меня, — торгуется он, все еще держа запястье Сэйдж за спиной болезненным захватом. — Не впутывай ее в это дело.
Ясно, что, независимо от того, с какой целью Истон пришел сюда, он не уйдет, пока кто-то не истечет кровью. Что бы мы ему ни говорили, в его глазах есть выражение, которое говорит мне, что он слишком далеко зашел, чтобы его можно было оттащить от этого обрыва.
Он разбит вдребезги, и от Истона Синклера остались одни осколки. Это тот, с кем мы не знаем, как себя вести.
— Не впутывать ее в это? — он усмехается, звук рикошетом отражается от деревьев. — Что ты можешь предложить этой гребаной компании, Ван Дорен? Юмор? Потому что это точно не интеллект.
— Чего ты хочешь, мужик? Тебе нужны деньги? — спрашивает Алистер, пытаясь отвлечь его внимание от конкретного человека. Таким образом, если он выстрелит, то промахнется, если у него не будет определенной цели. — Мы можем дать деньги. Мы можем оказать тебе помощь.
— Помощь? Мне не нужна твоя помощь! — Истон — это бомба, которая тикает с каждой секундой, а у нас мало времени. — Почему я должен принимать твою помощь? Потому что у нас одна кровь? Да пошел ты! Да пошли вы все!
Его трясет от нахлынувшей ярости, пламя блестит в слезах. Независимо от его нынешнего состояния, он такая же жертва, как и мы. Иной оттенок серого морального цвета, только окрашенный в противоположный.
Он — наш злодей, как и мы для Пондероза Спрингс.
И хотя какая-то часть меня понимает его. Его гнев и обиду, но он также направляет оружие на людей, которых я люблю. Я не понимаю его настолько, чтобы пощадить его жизнь, если он сделает какую-нибудь глупость, например, выстрелит в одного из нас.
— Он не принадлежал тебе, чтобы убивать его, — он заикается, резко вытирая нос тыльной стороной ладони, пальцы дрожат вокруг оружия. — Это была не твоя месть. Вы даже не представляете, через что я прошел, что он заставил меня сделать, вы, гребаные идиоты. Он был моим завершающим шагом мести, а вы даже не позволили мне этого сделать!
— Ты прав, — я делаю шаг вперед, кивая головой, когда под ногами хрустят ветки. Пальцы Коралины впиваются в мой костюм, пытаясь удержать меня рядом, но я продолжаю идти.
Пока она не отпускает меня, а я стою впереди всех. Краем глаза я вижу, как Рук качает головой, но не хочет делать резких движений.
— Мы не знаем, что с тобой случилось, и никто не узнает, если ты не расскажешь об этом. Ты хочешь, чтобы мы узнали твою историю? Чтобы люди поняли, какой ты на самом деле? — спрашиваю я его, чувствуя, как потеют ладони. — Дай себе шанс рассказать, Синклер. Не будь им.
В воздухе повисает звенящая тишина, никто не двигается и не дышит, пока Истон пристально смотрит на меня.
В этом свете он больше похож на грустного мальчика, чем на мужчину, вышедшего на тропу войны. По крайней мере, он заслуживает шанса. Чтобы переписать свою историю, изменить финал.
Зло не рождается, его выбирают, и вы можете выбрать не принимать его.
— Просто убери пистолет…
— Ты отнял у меня все, — ворчит он, его сальные светлые волосы развеваются на ветру, мертвецко-голубые глаза не подают признаков жизни. — Ты забрал Сэйдж, — он направляет пистолет в ее сторону.
— Ты забрал мою фамилию, — он переводит оружие на Алистера.
— Ты забрал мою месть.
И в этот момент его взгляд останавливается на мне. Он глубоко вздыхает. Наклоняет голову, позволяя лунному свету подсвечивать слезы на его лице. Моя рука тянется к пистолету, находящемуся у меня за спиной, и позади меня раздается глухой звук шагов.
— А теперь я собираюсь кое-что у тебя забрать.
Иногда, как бы сильно мы ни хотели изменить финал, мы не можем.