– Айхаша не могла не отозваться на наш зов, – продолжила глухо. – Но цену за свою помощь потребовала несоизмеримую. Мы должны были выйти из рода Уайтнаров, а стало быть, навсегда отказаться от крыльев и о мечте о небе.
– Почему ты называешь эту цену несоизмеримой? – не удержалась я от резонного вопроса. – Ведь в итоге вы остались в живых.
– В живых… – Нервный короткий смешок сорвался с губ Анны. – Амара, ты представить себе не можешь, что значит для дракона потеря крыльев. А впрочем, и мы с сестрой тогда не подозревали о том, как многое отдадим за спасение своих жизней, иначе ни за что не согласились бы на эту сделку. Уж лучше нам было встретить смерть в небе Северной пустоши, рядом с сестрами, чем жить так, как жили мы эти века. Поверь, за предательство мы заплатили сполна.
Предательство?
По-моему, это слишком серьезное слово для поступка девушек. Да, они не встали на защиту рода, но можно ли обвинять их в этом? Все равно все из рода Уайтнаров были обречены.
– О, это как раз самое настоящее предательство, – ответила на мои невысказанные рассуждения Анна. – Род – это больше чем семья. По крайней мере, у белых дракониц. Когда наши сестры погибали – мы чувствовали это. Даже несмотря на защиту Айхаши. Чувствовали их боль, их мучения, их отчаяние. Но настоящий кошмар начался позже.
Анна опять опустила голову, уставившись себе под ноги.
– За все эти годы, прошедшие с той битвы, – очень медленно проговорила она. – За все эти века… Не было ни единой ночи, когда бы я ни просыпалась от собственного крика. Я вижу только один сон. Такой же, как и моя сестра. Мы с ней стоим на смотровой площадке замка. Перед нами – бескрайние красные песка Пустоши. А высоко над головой погибают белые драконицы. Одна за одной они падают на Пустошь, бессильно раскинув крылья. Погружаются в пески. И я хочу взлететь. Хочу спасти хотя бы одну из них. И почему-то абсолютно уверена, что у меня это обязательно получится. Но… Все зря. У меня больше нет крыльев. И это было мое решение. Мое и только мое.
Голос Анны опасно задрожал и едва не сорвался.
– Но это не самое страшное, – прошептала она. – Амара, мы с сестрой живем без изрядной части души. Стоит только закрыть глаза, стоит только расслабиться – и накатывает чернейшая беспросветная тоска по утраченным способностям. Это хуже смерти. Гораздо, гораздо хуже. Если бы мы знали тогда, какую жертву нас вынуждает принести Айхаша – то отказались бы, не задумываясь. И кто знает, сколько лет нам еще платить за нашу прежнюю трусость. Потому что умереть нам не дают.
– Это слишком суровое наказание, – потрясенно выдохнула я.
– Возможно, – не стала спорить Анна. – Но…
И вдруг порывисто шагнула ко мне. Схватила за руки, до боли, до опасного хруста сжала мои запястья, с какой-то дикой надеждой заглянув в глаза.
– Что ты делаешь? – с испугом воскликнула я, пытаясь высвободиться из хватки девушки.
– Предательство может простить только тот, кого предали. – Анна даже не моргала, не сводя с меня пристального взгляда. – Помнишь, я говорила, что чувствую в тебе древнюю силу? В твоих жилах течет кровь Сильвии. Если бы она согласилась… если бы дала нам свободу от наказания… если бы проявила сострадание…
«Никогда, – сухо и отчетливо прозвучало в моем сознании. – Кара настигнет всех и каждого. Пусть платят по своим счетам до скончания веков».
Анна услышала мысль, которая не принадлежала мне. Вздрогнула, как от удара, и вся сжалась, обреченно опустив плечи.
– Прости, – обронила с невероятной печалью. – Я не должна была… Мы не должны были…
«Не обсуждается», – все с той же ледяной решимостью раздалось в ответ.
Анна услышала и это. Огонек отчаянной надежды, горевший в ее глазах, погас, заменившись разочарованием.
– Прости, – еще раз повторила она.
И стала отступать от меня, медленно оседая в собственную тень. Мгновение, другое – и девушка исчезла вовсе.
После такого завершения разговора все очарование от теплой солнечной погоды исчезло напрочь. Прогулка оказалась безвозвратно испорченной, поэтому я решительно повернулась обратно к замку.
В просторном гулком холле меня никто не встретил. Немного подождав ради приличия, я растерянно пожала плечами и отправилась в свои покои.
Надеюсь, что я не заблужусь. Если честно, почти не помню дорогу к ним. Но, вроде бы, моя спальня на втором этаже.
И, естественно, я заблудилась.
Наверное, не меньше получаса я блуждала по анфиладам многочисленных комнат, роскошных, огромных. И совершенно пустых. Казалось, будто я угодила в настоящий лабиринт. Коридор то разветвлялся, то переходил в очередную гостиную, где никого не было, то сливался с какими-то боковыми проходами.
– Демоны! – наконец, рассерженно выдохнула я.
Остановилась и сосредоточенно нахмурилась.
Так. Пожалуй, мне стоит вернуться в холл и уже оттуда позвать кого-нибудь на помощь.
С такими мыслями я круто развернулась на каблуках и вдруг замерла.
Над дверью, через которую я попала в эту гостиную, висел до боли знакомый мне портрет седовласого мужчины с хищным крючковатым носом. Он был в темном старомодном камзоле и с огромным черным амулетом на шее. Помнится, несколько месяцев назад этот портрет украшал одну из стен в университете.
Получается, Эйнар все-таки не выкинул его и не приказал убрать в самую дальнюю и темную каморку, а забрал в свой замок. Но зачем? Сам же говорил, что его донельзя раздражали бесконечные ругательства и жалобы, которыми так любил сыпать портрет.
– Ильнар Реднар, – прошептала я себе под нос.
Тут же поняла свою ошибку.
Глаза мужчины на портрете неожиданно налились жизнью. Он медленно моргнул, потом сосредоточил свой взгляд на мне.
– А-а-а, – пробормотал ворчливо. – Белая драконица. Надо же. Я всю жизнь положил на то, чтобы в мире не осталось ни одной из вас.
– Но мы остались, – с неожиданной дерзостью возразила я.
– Надолго ли? – Ильнар противно рассмеялся. Как будто заскрипела старая рассохшаяся дверь. – Не думаю. Мои потомки исправят мои ошибки.
– А мой потомок принесет заслуженную кару всем тем, кто был виновен в той трагедии!
Я не поверила своим ушам, когда фраза сама сорвалась с моих уст. Так отчетливо в голосе прозвучали интонации Сильвии.
Но как? Почему? Прежде она общалась только со мной. И то во снах. Почему тогда заговорила с другим человеком? И не просто заговорила, а, вообще-то, через меня!
На редкость неприятное чувство, что на какой-то миг власть над моим телом перешла к другому человеку.
– А, Сильвия… – Ильнар препротивно усмехнулся. – Конечно, я бы мог сразу догадаться. Твоя жажда мести так велика, что ты решила вернуться из тьмы небытия?
– Решила, – опять против моей воли ответила за меня Сильвия. – Впрочем, я туда никогда и не уходила. Терпеливо ждала, когда появится та, которой доведется выполнить клятву крови.
– Клятву крови?
А вот это Ильнара проняло не на шутку. Он перестал ухмыляться, мгновенно став очень серьезным.
– Ты хоть понимаешь, на что обрекаешь эту девочку? – спросил строго и отрывисто.
Теперь уже мои губы сами собой разошлись в улыбке.
– Я прекрасно понимаю то, на что обрекаю всех алых, – проговорила с сарказмом. – И черных. Вы все виновны.
– Безумная. – Ильнар покачал головой. – Ты совсем сошла с ума, Сильвия. Жажда мести ослепила тебя. Выжгла разум.
– О-о, смешно слышать подобное от тебя.
И негромкий язвительный смешок заметался промеж стен.
Ильнар ничего больше не сказал. Он почему-то посмотрел поверх моей головы, и в глубине его глаз полыхнуло саркастическое пламя.
– Что такое «клятва крови»?
Я вздрогнула от неожиданности – настолько внезапно прозвучал вопрос, заданный со спины. Торопливо обернулась и увидела Эйнара.
Видимо, он вошел в проходную гостиную через противоположную дверь, поэтому я его не заметила. И сейчас лорд протектор стоял, нахмурившись и скрестив на груди руки.
– Я не слышала, как вы вошли, – пробормотала растерянно, почему-то испугавшись.