Этот поцелуй должен был стать лишь притворством. Так почему же их губы сомкнулись? Почему из ее горла вырвался жадный вздох, и почему, черт возьми, она целовала его в ответ? Возможно, это было связано с тем, как его язык доминировал над ее языком, заставляя подчиняться, посылая эротическую дрожь по всему телу. Какой поцелуй был способен на такое?
Прежде чем Джулс успела себе ответить, она почувствовала его даже сквозь кожаное пальто. Между его мощными бедрами определенно нарастала эрекция, и эта эрекция посылала адскую потребность, пронизывающую каждую частичку ее тела, заставляя их рты еще более жадно пожирать друг друга.
Джулс, пронзаемую муками чувственного голода, охватил мощный прилив эмоций, заставляя ее подчиниться еще сильнее. Все было бы не так плохо, если бы она не провела последние три месяца, мечтая о его поцелуе, фантазируя о том, какой он на вкус, каким искусным будет его язык. Джулс представляла его кожу, пропитавшуюся мужским ароматом, и знала, что единственный способ узнать это — попробовать его на вкус. От мысли, что ее язык соприкоснется с его плотью, ее охватила чувственная дрожь. Это было ее наказанием за то, что она позволила ему по ночам вторгаться в ее сны. Теперь, когда она вкусила то, о чем мечтала, ей было трудно восстановить контроль.
Далтон еще глубже погрузился в ее рот, и не успела она удивиться, как услышала свое мурлыканье. Мурлыканье? Ни один мужчина никогда не заставлял ее мурлыкать.
Поцелуй внезапно прервался, и Джулс почувствовала, как ее подхватили сильные руки. Далтон смотрел на нее сверкающими от вожделения глазами, изогнув губы в сексуальной ухмылке.
— Так и знал, что рано или поздно, возбуждение возьмет над тобой верх, и ты придешь ко мне, — заявил он, прежде чем наклониться, чтобы снова завладеть ее ртом.
На этот раз у нее хватило здравого смысла оттолкнуть его и быстро выскользнуть из объятий.
— Я же сказала тебе притвориться, что целуешь меня, ты, задница. — Ее так и подмывало облизнуть губы, но она отказывалась доставить ему такое удовольствие.
Не успела она и глазом моргнуть, как оказалась прижатой к двери, а ее руки удерживали у нее над головой. Как такое могло случиться? Рефлексы обычно ее не подводили. Далтон двигался слишком стремительно и застал ее врасплох. Она могла бы двинуть ему коленом по яйцам, но по какой-то причине она просто не могла заставить себя причинить ему боль, особенно после контакта с такой твердой эрекцией.
Он смотрел на нее полными гнева глазами.
— Не знаю, Джулс, какого хрена ты заявилась сюда в такой час с гребаной просьбой о притворном поцелуе, но предупреждаю о двух вещах. Никогда больше не называй меня задницей и никогда не говори мне, чтобы я шел на х*й.
Она смотрела в ответ.
— А если я это сделаю?
Он наклонился, его лицо оказалось всего в нескольких дюймах.
— Тогда, будет очень жаль, так как этот прекрасный ротик следует использовать для гораздо более интересных вещей, чем изрыгать оскорбления. Я бы с удовольствием позволил тебе опробовать его на мне. — Он ухмыльнулся, немного хищно, но держа себя под контролем.
Глубоко вздохнув, Джулс начала медленно поднимать колено, решив, что, возможно, все-таки стоит двинуть ему по яйцам.
— И на твоем месте я бы этого не делал, — предупредил Далтон. — Мне нравятся мои причиндалы, и если с ними что-то случится, последует возмездие.
Однако на всякий случай он ее отпустил и под пронзительным взглядом темных глаз, отступил на шаг назад.
— Итак, если ты здесь не для того, чтобы дать мне то единственное, чего я от тебя хочу, тогда для чего пришла?
Его вопрос заставил ее вспомнить причину ее прихода, и она вытащила из-под пальто «глок».
— Мать твою! Зачем тебе пистолет? — удивленно спросил он, отступая еще дальше. — Неприязнь между нами не настолько серьезна. Давай все обсудим.
— У меня не так много времени, чтобы все объяснять, Далтон. Мне нужно воспользоваться черным ходом в твой дом и...
— Что, черт возьми, происходит?
Она уже сканировала его дом. Внутри он выглядел так же элегантно, как и снаружи. Заметив кухню, Джулс направилась туда.
— Некогда говорить. Я введу тебя в курс дела позже.
Он преградил ей путь.
— Черта с два. Ты не можешь появиться у меня дома почти в полночь, попросить притвориться, что я тебя целую, вытащить пистолет, а затем попросить показать заднюю дверь.