Шана рассмеялась.
— Да, похоже на Далтона. Он из тех, кто «пользуется преимуществом», определенно, беспринципный тип. Теперь ты знаешь, с кем имеешь дело.
Джулс встала и покачала головой.
— Я ни с кем не имею дела. Я понимаю, обсудить с ним что-либо не получилось бы. Он невыносим.
— Но хоть хорошо целуется?
Джулс пожала плечами, а затем направилась к двери.
— Разве это важно?
Шана улыбнулась.
— Для тебя, очень даже. Я знаю, что ты бросаешь парней после первого свидания, если они хреново целуются. Итак, он справился?
Джулс остановилась, не дойдя до входной двери.
— Честно?
— Конечно, честно.
Какое-то мгновение она ничего не говорила, зная, что Шана — единственная, кому бы она призналась в этом.
— По шкале от одного до десяти, — больше десятки, я бы дала ему двадцать или выше.
Глаза Шаны расширились.
— Настолько хорош?
— Лучше, чем хорош, — призналась Джулс с выражением, которое указывало на то, что сама мысль привела ее в ярость. — У Далтона Грейнджера много недостатков, но то, что он паршиво целуется, определенно, не входит в их число.
Глава 9
— Бен, спасибо, что пришел.
Бен кивнул и опустился в кресло напротив Шеппарда Грейнджера. Бен проработал полицейским достаточно долго, чтобы понять, насколько необычно пребывание Шеппарда в тюрьме. Во-первых, большинство заключенных не имеют права пользоваться конференц-залом для встреч с кем-либо, особенно таким просторным, как этот. Бен вспомнил эту комнату с предыдущего визита к Шеппарду.
Он заметил, что помещение примыкало к тюремной библиотеке. Огромная комната без окон, которая, как решил Бен, была своего рода залом, где начальник тюрьмы и комиссия по условно-досрочному освобождению определяли судьбы заключенных.
А охранник, тот самый, что был там в прошлый раз, являлся единственным человеком в комнате, и присутствовал только для вида. Он не указывал Шеппарду на какие-либо нарушения, как, например, пожатие рук. При обычных обстоятельствах пришлось бы следовать политике «не прикосновения».
Из рассказа Джейса Бен знал, что несколько лет назад начальник тюрьмы разрешил Шеппарду Грейнджеру оставаться одному на любых встречах со своим адвокатом или близкими членами семьи. Эта привилегия предоставлялась не всем заключенным, а только тем, кого считали заслуживающими доверия. Очевидно, Шеппард Грейнджер снискал расположение как начальника тюрьмы, так и губернатора, который должен был одобрить такие права и почести, прежде чем они будут распространены на Грейнджера.
Бен поудобнее устроился в кресле, изучая сидящего напротив мужчину. Они с Грейнджером были одного роста, хотя он полагал, что Грейнджер, вероятно, на несколько фунтов тяжелее. Тем не менее, было очевидно, что он регулярно посещал тренажерный зал и казался подтянутым и здоровым. А потом появилась та же аура, что окружала его в прошлый раз. Аура человека, который не только принял свою судьбу пятнадцать лет назад, но и упорно трудился, чтобы справиться с ней в позитивном ключе. Бен серьезно сомневался, что большинство мужчин смогли бы провернуть нечто подобное, в том числе и он сам.
— По телефону ты сказал, что тебе нужна моя помощь, — сказал Бен, нарушая тишину в комнате.
— Да. Но сначала я хочу кое-что сказать, и это то, что тебе нужно услышать непосредственно от меня.
— Что именно?
— Я не убивал свою жену.
Бен не был уверен, почему Шеппард хотел его видеть, но после его признания понял, что на формальности времени нет. Также как и на игры в кошки-мышки.
— Честно говоря, я и не думал, что ты на такое способен, — ответил Бен.
Он увидел облегчение на лице Грейнджера, когда тот сказал:
— Спасибо.
Бен покачал головой.
— Тебя заперли на пятнадцать лет за преступление, которого ты не совершал, и все же благодаришь меня?
— Да, потому что ты поверил мне, когда присяжные не поверили.
— Но, следует отдать дань справедливости присяжным, ведь ты не позволили своему адвокату представить доказательства, которые могли бы поколебать их решение. — Шеппард приподнял брови, и Бен мог только улыбнуться и сказать: — Твой сын женился на моей дочери, поэтому мне не могло не быть любопытно. Можешь списать это на моего внутреннего бывшего полицейского и детектива.
Уставившись на Бена, Шеппард мгновение ничего не говорил.
— Если бы я это сделал, то запятнал бы имя жены. Она была матерью моих сыновей, и я не мог так поступить с ними.