Все они мечтали стать игроками высшей лиги, а Элмер решил, что быть ему великим левым подающим. Одним из способов наладить дружбу с Элмером было стоять позади него, когда он подавал, и говорить: «Видели, какой удар, а? Как это тебе удалось, Элмер?»
Люк, который тяготился своим одиночеством и хотел подружиться с ребятами, тоже как-то, стоя за спиной у Элмера, сказал: «Ну и навесил же ты, Элмер!» Его даже затошнило от собственных слов, потому что удар был совсем слабый, но он так доискивался дружбы с Элмером, что готов был поверить в великое будущее Элмера как бейсболиста.
Элмер был счастливым обладателем настоящей бейсбольной перчатки. Подавая мяч, он надевал эту перчатку, а когда мяч летел к нему, стягивал её с руки и махал ею, как метлой, надеясь, что мяч упадет прямо в карман. И ещё он носил, не снимая, какую-то чудную шляпу из плащевого материала, похожую на мужские фетровые шляпы, которую его отец купил в большом городе. Люк не мог представить себе, что левый подающий, даже если он рыжий, во время игры дойдёт до того, что напялит на себя такую шляпу.
Но когда Люк сказал: «Хорошо бы, ты научил и меня так подавать», Элмер оттаял, стал к нему приветлив и даже повёл его к себе домой показать свою бесценную собаку чистых кровей.
Колли бывают разные, есть и крупные и мелкие, но, увидев этого пса, Тора, который сидел на цепи у собачьей будки позади особняка Хайботомов, Люк не мог поверить, что это — породистый пёс. У него были слишком длинные ноги, а шерсть, короче, чем у колли, больше напоминала шерсть овчарки, но зато он был крупный, сильный и злой, потому что его постоянно держали на привязи.
— Это собака чистых кровей, — похвастался Элмер. — Тор справится с любой собакой в городе.
— Если это — породистая собака, то наш Дэн — дворняга, — сказал Люк.
— Значит, дворняга. А это — боевой породистый пёс.
— Ещё чего! — возмутился Люк.
— Вот тебе и ещё! Иди ты к чёрту!
— Сам иди к чёрту! А почему у него такие бешеные глаза?
— Потому что он не любит чужих людей и чужих собак, — ответил Элмер.
Но тут из дома вышел мистер Хайботом. Это был полный рыжеватый человек с круглым розовым лицом, на котором постоянно играла довольная улыбка. Держался он очень уверенно, на нём был дорогой костюм и очки без оправы, и не приходилось сомневаться, что он человек состоятельный и добрый приятель дяди Генри. Он охотно поговорил с Люком про Тора. Когда Элмер пошёл в дом взять свою знаменитую перчатку, мистер Хайботом объяснил, что Тор служит у них сторожем. Он, мистер Хайботом, взял его у каких-то людей в большом городе, которые держали его взаперти в чересчур маленькой для него квартире и плохо к нему относились.
В первый же вечер, когда Тора привезли, мистеру Хайботому пришлось ударить его дубинкой по голове, чтобы он знал, кто его хозяин. Тор, помесь колли с овчаркой, превосходно сторожит дом, охраняя его по ночам от бродяг и грабителей.
Когда Элмер вышел из дома, Люк промолчал о том, что ему стало известно про Тора, потому что не хотел ссориться с Элмером.
Все мальчики, которые отличались силой, состояли в числе приятелей Элмера, и теперь вторую половину дня Люк проводил в их компании. После уроков он ехал домой, брал Дэна, и они шли на поле, где ребята играли в бейсбол. Но как сам Элмер, так и его приятели не слишком считались с Люком, потому что он так и не мог привыкнуть к тому грубому обращению, которое было главным оружием Элмера. Элмер то и дело орал: «Идиот! Кретин! Болван!», и ребята, не уступавшие ему в силе, старались с ним не связываться.
В их компании таких было шестеро: темноволосый и атлетически сложенный Эдди Шор, сын бакалейщика, Вуди Элистон, отпрыск гробовщика, Джимми Стюарт, сын священника, заядлый бейсболист Дейв Далтон, отцу которого принадлежало кафе-мороженое, Хэнк Хенесси — его отец работал на судоверфи, и Норм Маклеод из семьи управляющего на зерновом элеваторе.
Они играли в бейсбол, и если Люк пропускал мяч, Элмер, будущая знаменитость, ругался и издевался над ним. Люк втайне ненавидел его и, лежа с Дэном в траве, шептал: «Он сам безрукий! Машет перчаткой, мяч летит в карман, вот ему и везёт».
Но вслух он этих слов не произносил, хоть и не боялся Элмера. Просто ему хотелось быть возле ребят.
По вечерам они отправлялись в парк, где часто шла игра в бейсбол между командой, собранной из матросов одного из стоявших в порту у зернового элеватора судов, и командой их городка. В судовой команде были игроки из таких городов, как Чикаго, Сент-Луис и Детройт, и ребята верили, что они в своё время выступали за клубы высшей лиги. Люк всегда чувствовал себя неловко, потому что не знал даже, как зовут членов городской команды, и не мог стоять за скамейкой, на которой сидели запасные, и болтать, перекидываясь шутками, со знаменитостями.
Поэтому он только слушал и в сопровождении Дэна болтался в толпе или уходил в сторону и лежал на траве. Колли не отходил от Люка, но делал это незаметно. Со стороны трудно было поверить, что Люк — его хозяин, ибо Люк никогда не оборачивался и не подзывал его. Да и сам пёс не старался пробраться поближе к Люку. Но когда мальчишки поднимались, чтобы уйти, пёс, который, казалось, спал, тихо вставал и трусил вслед за ними. Хотя с виду Люк с Дэном не обращали внимания друг на друга, каждый из них, не глядя, знал, где находится другой и чем занят.
Дэн, по-видимому, понимал, что Люк не любит Элмера Хайботома. Люк чувствовал, что если бы Элмер Хайботом относился к нему с большим уважением, остальные мальчики охотно приняли бы его в свою компанию. Если они лежали в траве и спорили, например, о том, опасен ли удар бейсбольной битой, и если Люк утверждал, что прочёл, будто биту нельзя считать оружием, Элмер издевался:
— Ничего-то Люк не знает. И откуда ему знать? Он и биты-то сроду не держал в руках. Все его знания только из книг. Сюсюкать лишь умеет — вот и всё.
Иногда Элмер о чём-то шептался с Эдди Шором, загорелым, атлетического сложения сыном бакалейщика, и они уединялись, затевая какую-то забаву на погруженной во тьму главной улице города. А Люк с Дэном возвращались домой — над головой у них уже сияли звёзды, и ночной ветерок играл листвой старых вязов, стоявших вдоль дороги, — и Люк страдал от обиды и представлял себе, как украдкой следует за другими мальчиками по тем таинственным местам, где никогда не бывал. И ему казалось, что он слышит жаркий шёпот и разговоры, которых никогда не слышал прежде.
Но утром по субботам на самом деле стоило примкнуть к компании Элмера, ибо ребята шли в заброшенный док возле уже покрытого ржавчиной старого зернового элеватора и там забирались на самый конец причала, где из воды торчали гниющие балки. Здесь они купались — и Дэн плавал вместе с ними, — лежали на солнце, болтали и мечтали, а потом одевались, шли туда, где у причала стоял «Миссури», и сидели, глядя во тьму его трюма.
На берегу устроился с трубкой в зубах моряк в рваном чёрном свитере с обветренным непогодой лицом и седеющими волосами. Он отдыхал, наслаждаясь солнцем и прохладным ветерком, доносящимся с воды, и улыбался про себя, глядя, как петушком расхаживает вокруг Элмер Хайботом. Многие люди ошибались насчёт Элмера. Рыжеволосый мальчик с горящими огнем голубыми глазами представлялся им весёлым, решительным и смелым. И моряк крикнул Элмеру:
— Эй, парень, сколько тебе лет?
— Тринадцать. А что? — отозвался Элмер.
— Ничего, — растягивая гласные, ответил моряк. — Просто я вспомнил, как жил здесь, когда мне было тринадцать.
— А вы из этих мест, мистер?
— Хочешь верь, хочешь нет, — сказал моряк, — а я бегал здесь мальчишкой. Давно это было… — продолжал он. С тех пор он побывал во многих местах, но родился здесь, в этом городке. Через несколько недель после того, как ему исполнилось тринадцать лет, он крупно поссорился с отцом, ночью вылез в окно, прибежал сюда в док и пробрался на судно.