Печаль в его голосе почему-то пристыдила Базела. Конокрад закусил губу и положил руку на плечо своего нового друга.
– Скажи мне, во что ты веришь. – Это было сказано так тихо, что он сам удивился.
– Я верю, что есть боги, которым можно доверять, – просто сказал Тотас. – Я не могу понять всего, что творится в мире, но я знаю, что зло не могло бы существовать без участия смертных. Это мы, Базел, мы обращаемся к Свету или к Тьме, выбираем, чему служить. Хорошие люди могут совершить дурные поступки из страха, растерянности или глупости. Даже из злобы. Но что если бы их вовсе не было? Что если бы не было никого, кто бы мог остановиться и сказать: «Нет, это – зло, и я не допущу этого!»?
– А кто скажет это за мой народ? – Базел вложил в этот вопрос всю свою горечь и накопившуюся ненависть, но прозвучал он почему-то скорее растерянно.
– Никто. – Тотас снова вздохнул. – Но, может быть, в этом и заключена причина твоих снов? Ты не думал об этом? Ты говоришь, что не видишь в богах проку. Неужели нет ни одного, которому стоило бы служить?
– Нет. – Базел наклонил голову, глядя на копейщика, и его голос смягчился. – Вот ты – хороший человек, Тотас.
Собеседник покраснел и хотел запротестовать, но Базел продолжал:
– Не отпирайся. Тотас, и не думай, что я тебе льщу. Ты не святой, да и хорош бы был святой на поле боя! Но ты смел, предан, всегда готов понять и посочувствовать другому, и это может оценить даже градани. Но, – низкий голос Базела зазвучал почти нежно, но твердо, – я знаю, как ты болен и чего тебе стоит твоя преданность. Скажи мне, Тотас, какому богу ты служишь и почему?
– Я служу Богам Света. – Тотас спокойно принял упоминание о своей болезни. Он пожал плечами: – Я знаю, что другие служат им лучше, но я делаю, что могу. Я стараюсь. – Он взглянул вверх на возвышающегося над ним Базела: – Я благодарю Орра за мудрость, когда чувствую ее в себе, Силендроса за красоту, когда мои глаза ее видят. Бывает, я сижу на холме в какой-нибудь долине Южной Пустоши, смотрю на деревья, траву и летнее небо и благодарю за них Торагана. Но я воин, Базел, это мое ремесло, и поэтому я поклоняюсь Томанаку. Бог Меча может быть суров, но он справедлив, он стоит за то, за что стою я. За ратные навыки, за честь и мужество в поражении, за смелость и честность в победе, за преданность.
– Но почему? – настаивал Базел. – Да, я тоже ценю все, о чем ты говорил, но почему надо обращаться за этим к богу? Почему надо благодарить бога за мудрость, если она рождается в твоей собственной голове? За красоту, когда твои собственные глаза видят ее? Или за смелость и преданность, если они исходят отсюда, – он положил свою руку на грудь Тотаса, – а не оттуда? – И он жестом указал на небеса. – Ты служишь им, но ни один из них не сошел к тебе с неба и не сказал: «Вот хороший человек, который исполнит все, что я от него требую, вылечу-ка я его». Ни один, Тотас, и все равно ты их почитаешь. – Он покачал головой. – Таких вещей не поймет ни один градани. Не в обычае моего народа просить кого-нибудь о чем бы то ни было. Мы на собственном опыте убедились, что никто ничего не даст тебе просто так, всего нужно добиваться собственными силами, не рассчитывая ни на кого, кроме самого себя. И плевать на богов, которым не до нас. Человек должен сам о себе заботиться в этом мире, Тотас, потому что никто другой этого не сделает.
Тотас улыбнулся:
– Тебя как будто сердят собственные слова.
– Нравится мне это или нет, это ничего не изменит. Таков мир, и никто не знает его лучше, чем градани, потому что никто не встречался с его темными сторонами чаще нас. Мы сыты им по горло!
Тотас исподлобья посмотрел на гиганта и спросил:
– Тогда почему ты здесь, Базел?
– Э-э… что?
– Почему ты здесь? – повторил Тотас. – Если ты считаешь, что живешь в мире, где каждый занят собой, отставших подбирает Фробус, то почему ты спас леди Заранту в Риверсайде и почему ты еще здесь? Почему ты не оставил нас, покинув Риверсайд?
– Потому что дурак, – горько ответил Базел, и Тотас тихо засмеялся:
– Не спорю. Нет, не спорю, мой друг. Но если ты полагаешь, что это единственная причина, то ты знаешь сам себя меньше, чем тебе хотелось бы думать.
– Только ты-то не думай, что я лучше, чем есть на самом деле. Дурак, да, и еще надо бы мне научиться рассуждать, прежде чем действовать, вот так. Конечно, я не трус, и если даю слово, оно что-то значит… Но я не рыцарь в сияющих доспехах. И не имею ни малейшего желания им стать.
– Рыцарь в сияющих доспехах? – В голосе Тотаса звучала улыбка, и он похлопал градани по локтю. – Нет, конечно нет, Базел Бахнаксон. Одни боги ведают, что ты собой представляешь и чем можешь стать, но я не думаю, что даже они видят тебя таким.
– Ну вот и не надо об этом забывать! – фыркнул Базел.
– Не забуду, – уверил его Тотас. Он поплотнее за вернулся в одеяло и, дрожа, повернулся к огню. – Но почему ты решил, что должен быть таким? А может быть, богам как раз нужен именно ты, а не безупречный рыцарь?
Базел, пораженный этой мыслью, уставился на него, приподняв уши, а Тотас, посмеиваясь, направился сквозь ветреную тьму к своим одеялам…
Глава 17
Дождь начал накрапывать на заре. К полудню он уже лил сплошным потоком.
Базел, наклонив голову, шлепал по грязи навстречу ветру, плащ хлопал и бился вокруг коленей, как живой. Конокрад бормотал ругательства. Этот ледяной дождь убивал Тотаса, ехавшего в середине колонны. Заранта и Рекаа, опередившие его, тщетно старались заслонить копейщика от ветра. Он был в настолько плохом состоянии, что даже не замечал их попыток. Ужасные приступы кашля сотрясали его, вызывая зубовный скрежет и бессильные проклятия Базела.
Движение по неровной дороге, превратившейся в мокрое грязное месиво, истощало физические и духовные силы путников. Ненастье сокращало и без того короткий день. Базел начал высматривать место для стоянки уже с полудня, но на склонах холмов, сплошь заросших кустарником, не виднелось ни одного дерева, которое могло бы стать хоть какой-то защитой от непогоды. Достать топливо тоже было проблемой, и Базел боялся даже представить себе, как Тотас будет ночевать в лагере, где невозможно будет развести костер. Уже темнело, скоро придется остановиться, и Конокрад уже почти отчаялся, как вдруг краем глаза уловил в холмах какое-то движение.
Он резко повернул голову, но неясная тень уже исчезла среди кустов. Движением поднятой руки Базел остановил отряд, другая его рука тем временем нащупала под плащом рукоять меча. Брандарк подскакал ближе к другу.
– Что случилось? – Даже тенор Кровавого Меча звучал сегодня не так бодро, как обычно.
Базел кивнул в сторону холмов:
– Кажется, я там что-то видел.
– Что именно? – переспросил Брандарк уже более заинтересованно.
– Не могу сказать, потому что сам не знаю, – признался Базел. – Но что бы это ни было, теперь оно уже исчезло.
– Вон там? – Брандарк окинул скептическим взглядом каменистый, омываемый потоками воды склон.
– Да. – Базел еще раз оглядел холм. – Подожди здесь, – сказал он и полез вверх по склону.
Нелегкое это было занятие. Навстречу ему низвергались потоки воды, при каждом шаге он по колено увязал в рыхлой, мокрой земле. Почти добравшись до места, где раньше ему почудилось какое-то движение, он услышал низкий гневный рев.
Он отшатнулся, когда от земли отделился силуэт зверя. Это была пума, не гигантская, какие водились в горах, а ее меньшая родственница, обитавшая в отрогах. Черная пасть раскрылась, обнажив четырехдюймовые клыки. Рев повторился. Животное было возмущено вторжением.
Однако глупым его назвать было нельзя, и поэтому в третьем рыке послышалась досада. Пума оценила размеры Базела и его меч, хлестнула мощным хвостом, присела на задние лапы и, развернувшись, прыгнула прочь, мгновенно исчезнув среди струй дождя.
Базел с шумом выдохнул воздух, только сейчас осознав, что все это время сдерживал дыхание. «Почему она так злилась?» – подумал он. Этот вопрос заставил его двинуться дальше.
Вот! Перед ним открылся узкий проход, замаскированный выступом скалы. Он был достаточно высок даже для Базела, хотя и узковат. Несколько ярдов он пробирался в темноте, держа меч наготове… Если бы это было логово, животное не покинуло бы его без боя. Но, может быть, внутри есть кто-то еще…