Канцлер Томпсон стоит в стороне, готовый дать подсказку любой команде, которая захочет, но с этим приходит штраф по времени, который может очень легко привести к поражению, даже если вы первая команда, закончившая сборку бомбы.
— Есть идеи, что мы будем делать дальше? — спрашивает меня Марсело.
Я расстроенно качаю головой.
— Думаю, тогда нам придется взять подсказку, — бормочет он и жестом приглашает канцлера подойти. — Нам нужна подсказка.
Он кивает, чопорно и правильно, как всегда. — Очень хорошо. Если ты возьмешь его, ты подвергнешься штрафу в тридцать секунд.
— Просто отдай нам.
Марсело протягивает руку, и канцлер передает ему карточку.
Мы прочитали его, и я дал Марсело понять, что нужно делать дальше. Следующий шаг довольно очевиден, так что я позабочусь об этом.
Когда я проверяю, где находятся другие команды, команды Данте и Габриэле не представляют для нас особой угрозы. Но Антонио и Томмазо находятся в той же точке, что и мы, и еще не приняли подсказку.
Черт. Я шевелю нижней губой, не зная, что делать.
Я смотрю на своего брата, который встречает мой взгляд и выдерживает его.
Я разрываюсь сильнее, чем я думал. Если я помогу собрать эту бомбу, мне кажется, что я присягаю на верность Коста. Но я всегда была верна своей родословной, Ла Роса.
Мой отец обучил Антонио делать бомбы, и это только вопрос времени, когда он поймет, что нам дали лишний провод, который нам не нужен. Единственная известная мне причина заключается в том, что я умолял и умолял своего брата показать мне, чему научил его мой отец, и он согласился. Антонио хочет, чтобы я остановилась.
— Может быть, нам стоит попросить еще одну подсказку, — говорит Марсело, привлекая к себе мой взгляд.
В его глазах паника и легкая мольба, как будто он рассчитывает на мою помощь. Никто никогда ни в чем на меня не рассчитывал.
Я оглядываюсь на своего брата, который все еще наблюдает за мной, и зажмуриваюсь.
— Мирабелла, может, нам попросить еще одну подсказку?
Что я хочу делать? Это похоже на момент, который больше, чем кажется снаружи. Если я помогу моему брату и сошлюсь на невежество, я останусь верным женщине, которой пришла в эту академию. Если я закончу эту бомбу для своей команды, я присягу на верность своему жениху, а это не то, чего я хочу, верно?
— Мирабелла!
Мои глаза распахиваются, и я тянусь за кусочками, которые нам нужны. Думаю, я делаю это.
Я быстро собрала остатки самодельной бомбы и вызвала канцлера, чтобы он проинспектировал нашу работу. Он это делает, и когда он убеждается, что все в порядке, он запускает тридцать секундный таймер и вручает нам наш ключ.
Финишная черта уже видна, но мы вынуждены оставаться на месте. Я едва могу оставаться на месте, наблюдая, как мой брат быстро работает, чтобы закончить сборку своей бомбы. Его челюсти сжаты, и я не сомневаюсь, что он злится на меня, но сейчас я не могу об этом беспокоиться.
Кроме того, это он приказал мне хорошо вести себя с Марсело.
Толпа скандирует, когда обратный отсчет достигает десятисекундной отметки. Марсело и я занимаем позицию для спринта, как только время истечет.
— Три, два, один, — скандирует толпа.
Мы мчимся к финишу как раз в тот момент, когда команда моего брата получает одобрение и ключ от канцлера.
Мои руки и ноги трясутся, и я не осмеливаюсь оглянуться, чтобы увидеть, где находятся Антонио и Томмазо. Я просто продолжаю бежать. Добираемся до нашего дерева, где заперт Джованни. Марсело использует ключ и отпирает его, затем мы втроем пересекаем финишную черту первыми.
Из толпы вырываются аплодисменты. Прежде чем я успеваю это осознать, Марсело заключает меня в свои объятия, его губы касаются моих.
Мы сделали это. Я знаю, что доказала, что мы хорошая команда, но видит ли он это?
20
МАРСЕЛО
После того, как я принял поздравления от всей семьи Коста, мы с ребятами возвращаемся в Roma House, чтобы подготовиться к вечеру в Вегасе. Судя по тому, что нам сказали, это традиция в академии после Военных игр. Мы все заходим в лифт, и я нажимаю кнопку нашего этажа. Двери начинают закрываться, но снова распахиваются, открывая Софию и очень грязную Мирабеллу.
Из четырех квадрантов США на северо-востоке больше всего конкурентов, борющихся за власть. С двумя крупными городами, Нью-Йорком и Чикаго, у нас больше всего врагов, особенно если считать русских и ирландцев. Северо-восток всегда считал себя альфами Дикого Запада. Нельзя сказать, что отцу Мирабеллы приходится иметь дело с картелями, прибывающими в Майами, легко.