Глаза моего отца сужаются. — Потише.
Я наклоняюсь вперед и глушу свой голос.
— Аврора хуже всех! Она пыталась превратить мою жизнь в ад в старшей школе. Как ты мог хотеть, чтобы Антонио женился на ней? Он будет несчастен.
Я смотрю на брата с выражением «скажи что-нибудь», но он по-прежнему не смотрит мне в глаза.
Отец наклоняется ко мне.
— Отец Авроры — мой заместитель. Благодаря тому, что ты скрепляешь нас с Коста через свой брак, Мира, мы можем использовать брак Антонио, чтобы укрепить нашу власть в наших собственных границах. Оронато Салуччи пользуется большим уважением, и этот матч осчастливит большинство людей.
С отцом у меня явно ничего не получится, поэтому я переключаю внимание на маму. — Ты собираешься позволить этому случиться? Ты знаешь, какая она.
Я провела много ночей в старшей школе с моей мамой, потирая мне спину, когда я плакала из-за какого-то подлого девчачьего трюка, который Аврора сыграла со мной в тот день.
— Твой отец говорит, что так лучше, — размеренным голосом говорит она.
Моя шея пульсирует от скачков артериального давления. Я скрещиваю руки и сердито смотрю на отца. — Ты когда-нибудь устаешь использовать своих детей в качестве пешек?
— Ты будешь говорить со мной с уважением или не будешь говорить вообще, Мирабелла. Ты можешь быть помолвленной женщиной, но пока ты не выйдешь замуж, я отвечаю за тебя. Я могу вытащить тебя отсюда в любой момент, когда сочту нужным.
Я сжимаю губы, физически заставляя себя больше ничего не говорить.
Аврора Салуччи станет моей невесткой. Это нереально.
— Поздравляю, Антонио, — тихим голосом говорит София и встает. — Если вы меня извините, я не думаю, что ужин сидит прямо в моем желудке. Я собираюсь вернуться в общежитие. Спасибо, что позволили мне побыть с вами сегодня, мистер и миссис Ла Роса.
— Всегда рада тебя видеть, — говорит мама с искренней улыбкой.
Папа прощается с Софией, и она уходит. Я смотрю, как она уходит, и не замечаю, как ее плечи опускаются, а подбородок опускается. Новости моего отца повлияли на нее.
Не удивительно, я думаю. Мы говорим об Авроре Салуччи. Женитьба моего брата на ней означает, что нам двоим неизбежно придется иметь дело с ней до конца жизни.
— Когда вы сделаете объявление? — Я спрашиваю.
— Мы подождем, пока вы все не вернетесь домой на рождественские каникулы, а потом мы поработаем над планированием помолвки.
— Я уже придумываю цветовую схему для помолвки, Антонио, не волнуйся.
Мама разбивает салат и улыбается моему брату.
— Спасибо, мама, — безразлично говорит он.
Я почти уверен, что моему брату плевать на цветовую гамму вечеринки. Не тогда, когда он оседлал на всю жизнь Королеву Стерв.
Мы вчетвером молчим, пока заканчиваем трапезу. Я могла бы многое сказать, но мой отец ясно дал понять, что не хочет ничего слышать, и я знаю, что он серьезен, когда говорит, что вытащит меня отсюда.
К тому времени, когда мы с братом машем на прощание, когда они садятся в свою машину, чтобы отправиться в ближайший частный аэропорт, чтобы вылететь домой, я разрываюсь по швам, чтобы поговорить с братом об этой новой разработке.
В тот момент, когда водитель закрывает дверь перед моими родителями, я поворачиваюсь к брату. — Какого черта? Ты уже знал об этом?
Он даже не смотрит на меня, просто смотрит, как лимузин уезжает.
— Папа сообщил мне, когда он приехал. — Он пожимает плечами. — Что есть, то есть.
— Это ерунда, вот что это такое. Ты не можешь думать о том, чтобы позволить этому случиться.
— Это уже решено, Мира.
Он уходит в сторону общежития.
Моим ногам приходится работать вдвойне, чтобы не отставать от него. — Ты ни за что не захочешь жениться на этой ведьме.
Он резко останавливается и поворачивается ко мне лицом. — Ты права, Мира. Я не хочу. Но разница между нами в том, что я знаю, какова моя ответственность перед этой семьей, и я доведу ее до конца, не жалуясь. Я не такой эгоист, как ты.
Его последний комментарий как пощечина. Мои глаза сужаются.
— Ты думаешь, что это эгоистично — хотеть принимать такое важное решение, как за кого ты выйдешь замуж?
— Вот как все устроено в нашем мире. Ты знаешь это. Ты была свидетелем этого всю свою жизнь.
— Это не делает это правильным.
Я не должна получать никакого удовольствия от того, каким жалким он выглядит, но какая-то часть меня радуется. Теперь он знает, каково это быть на моем месте. Но он прав в одном. Он, очевидно, готов принять воззвание моего отца гораздо легче, чем я.
— Просто брось это. Мы говорим даже не о твоей жизни.