— Заткнись, шлюха.
Он втаскивает меня обратно в самолет и укладывает на одно из кресел, после чего пристегивает ремнем безопасности. Он поднимает с пола пистолет и дрожащей рукой направляет его на меня. — Я заставлю тебя пожалеть об этом маленьком трюке.
Я зажмуриваю глаза, уверенный, что сейчас он нажмет на курок. По какой-то причине тот факт, что он этого не делает, разжигает во мне новый огонь.
— Итак, каков твой план? Что ты скажешь, когда твой отец поинтересуется, почему ты вообще полетела на самолете?
С его губ срывается зловещий смех.
— Я скажу ему, что приехал сюда, чтобы повидаться с племянником, который позвонил мне вчера вечером в расстройстве. А когда я приехал, то увидел, что Лоренцо здесь с тобой, пытается зафрахтовать самолет, чтобы сбежать вместе. Конечно, я встретился с вами обоими после того, что рассказал мне Марсело. Когда Марсело появился, произошла перестрелка, и я остался в живых один. И вот так, моя дорогая, лидер берет власть в свои руки.
— Ты никогда не станешь и вполовину таким лидером, каким был бы Марсело.
Он бьет меня прикладом по лицу, и металлический привкус крови заполняет мой рот. Я наклоняюсь и сплевываю ее на ковер.
Он низко приседает и ставит свое лицо прямо напротив моего, так что я вижу желтые от многолетнего курения сигареты зубы. — Тебе следует научиться закрывать рот.
Он снова садится напротив меня.
— Как ты узнал, что я уйду из школы? — спрашиваю я. спрашиваю я. Кто-то должен был дать ему эту информацию. Он никак не мог знать иначе.
Он улыбается. — Как ты думаешь? Я попросил Лоренцо кое-что разузнать после звонка моего племянника. Держи друзей близко, а врагов еще ближе, верно?
Мои руки сжимаются в кулаки.
— О, кто-то злится. Это настоящая заноза в заднице, когда кто-то предает тебя, не так ли? Скоро я буду управлять этой семьей, и все это благодаря тебе.
— Только через мой труп, — пробурчала я.
Он хихикает. — Да, именно так. Хорошо, что мы согласны.
41
МАРСЕЛО
Я беру трубку, чтобы набрать номер моего дедушки, и все взгляды устремлены на меня. — Можно мне уединиться?
Ректор удивляет меня тем, что встает и выпроваживает двух других. Он был очень любезен с тех пор, как меня застрелили в кампусе.
Как только все покидают комнату, я набираю номер дедушки. Звонок длится так долго, что я боюсь, что он не ответит. Наконец он берет трубку в тот самый момент, когда в окно сверкает большая молния. — Марсело?
— Дедушка.
— Ты раздул из мухи слона. Мне уже звонил Фрэнк Ла Роза.
— О.
Он выдохнул, и я услышал, как хлопнула дверь. — Скажи мне, чем Фрэнк Ла Роза не является.
Я объясняю ситуацию, а он терпеливо слушает. Наверное, в наказание он хочет заставить меня рассказать ему все это еще раз в трезвом состоянии. — Разве ты не должен уже это знать? Я напился и позвонил тебе вчера вечером.
— Ты разговаривал не со мной. Это был твой дядя. Я полагаю, он решил взять ее наказание в свои руки.
Каждый мой мускул напрягся.
— Поскольку мой самолет сейчас находится в аэропорту за пределами Академии Сикуро, именно он начал войну с семьей Ла Роса. Фрэнк сказал мне, что если его дочь выйдет из этой ситуации без единой царапины, то они не будут мстить из-за того, что она сделала. Но она пыталась убить тебя, сын. Ты — лидер этой семьи. Тебе решать, что с ней будет.
Я смотрю во двор, где мы с Мирабеллой недавно гуляли рука об руку. Только сегодня здесь лужи от дождя и вместо солнца тоскливо и туманно. Может, я и дурак, но я не могу допустить, чтобы Мирабелла погибла от рук моей семьи.
Сейчас мне нужно знать, действительно ли она говорила правду и не знала, для чего нужна бомба.
— Я думаю, это недоразумение.
— Недоразумение? — спрашивает дедушка, в его тоне сквозит недоверие. — Марсело, она должна быть наказана. Я понимаю, что она не подкладывала бомбу, но она помогала ее делать, и нет никакой возможности узнать, знала она или нет, кому она предназначалась. Ты не хуже меня знаешь, что наказание должно быть исполнено.
— Я. Она моя невеста, и это я должен довести ее наказание до конца, а не дядя Джоуи. Он перешел границы дозволенного, действуя по своему усмотрению. Я уже решил, что собираюсь наказать ее на всю жизнь, сделав своей женой, чего она не хочет.
— Но? — спрашивает он, видимо, прекрасно понимая, что чувства возникли, даже если я пытался делать вид, что их нет.