- Поэтому я бы хотела, чтобы у нас было по-другому. Хотя бы как у друзей, - ее серые глаза смотрели на меня с ожиданием.
- Друзей? Ты так и будешь звать меня, даже после того, как начнешь "кормить"? И дождусь ли я такой милости и снисхождения к моим страданиям, когда придет "голод"?
Она остановилась и смущенно потупилась в землю.
- Конечно! Я ведь уже сказала, что не собираюсь подвергать тебя мучениям.
- В снисхождении я не нуждаюсь!
- Сейчас ты противоречишь сам себе! Задаешь вопрос и получив ответ отпираешься! Я дала тебе шанс жить и готова способствовать этому.
- Разве это жизнь для свободолюбивого наемника? Для которого жаждой были свобода и риск... - чуть помолчав, я добавил, - и жажда крови. А теперь? Я вынужден существовать благодаря милости одной дурочки! Которая делала это, думая о себе и своей защите.
- Я вообще не думала! - возразила она спокойно. - Я просто это сделала. И не знаю почему.
- Ну конечно, - театрально закрыл я глаза. Раздражение нарастало, а ее спокойствие бесило.
- За что ты так нас ненавидишь? - вернулась Миэна к старой теме, продолжая идти вперед.
- За вашу лживую, предательскую и блудливую натуру! - хотела правды? Получи.
- Расскажи, - настояла она, подозревая в сказанном нечто большее.
- Зачем тебе откровения раба?!
- ... мужа! - сурово поправила она. - Мы с тобой официально женаты. И в наших родовых свитках стоит соответствующий оттиск. Я считаю, что необходимо решать все недопонимания и споры по мере их возникновения. Сразу, не откладывая на потом. И... спокойно, не поднимая бессмысленных скандалов, - добавила она последнее уже мягче.
- Для меня этот оттиск в данной ситуации - приговор! А что касается тебя, дорогая женушка, есть поправка. Я более чем уверен, придет время, и ты ей воспользуешься. А я ради существования буду надеяться, что хоть иногда моя хозяйка впустит меня в постель утолить голод, - пытался задеть я ее.
- Если будешь настаивать на таком обращении, так и поступлю! - осадила она меня.
Миэна зло заглянула мне в лицо с искаженной в гневе мимикой, но большие глаза выдали ее чувства. В них было отчаяние. Я перестарался, сливая злобу на нее. Кажется, она уже жалеет, что связалась со мной. Лично она мне ничего не сделала плохого, так почему я так раздражен? Это понятно, свобода помахала ручкой. Но ведь смерть и решетка меня не ждет. Ведь так? А все остальное можно пережить.
Она отвернулась и снова стала смотреть под ноги. Я тяжело вздохнул и пошел ей навстречу откровением, которого она добивалась.
- Что ж, будем надеяться, что мое прошлое не вызовет у тебя гораздо большего отвращения, чем сейчас, - мы присели на лавку у маленького фонтана на перекрестке пяти улиц. - Моя мать, продажная девка, работает в доме досуга. Соответственно, отца я не знал. До семи лет я жил с ней. Первые три года за мной присматривала ее соседка по жилплощади. Каждый вечер мать и ее подруга приводили мужиков в нашу небольшую хату. Я там был сам по себе, доедал объедки после застолий. Другого выбора не было. Регулярно получал пинки от так называемых гостей, а мать даже не пыталась вступиться за меня. Когда я просил ее внимания, она отмахивалась от меня, называя выродком. Лишь подруга вступалась временами. Затем они не поделили клиентов, и я остался только с ней. Однажды одним из таких гостей оказался маг. Он предложил матери за меня смешную цену. Она приняла ее с облегчением, сбросив на него ненужную обузу.
Миэна руками крепко сжала край лавки и слушала не перебивая.
- Маг держал меня в качестве слуги и подопытного кролика. В нашем законе разрешены жертвоприношения зверей, птиц. Но строго запрещено проведение опытов на людях. А я был один. И всем было наплевать. Я переболел многими болезнями, ходил по грани четырежды. Но выживал. Год за годом. В двенадцать я начал крепчать. Меня одолевали мысли о мести и побеге. В своей каморке я выполнял физические упражнения и повторял два слова "свобода, месть"! Однажды к нему в замок явилась высокопоставленная леди и в качестве развлечения предпочла истязание меня металлическим кнутом. Как я выяснил перед ее смертью, гораздо позже, так развлекалось множество дворян. Я с новой силой возненавидел женщин во второй раз. В тринадцать мне повезло. Маг был пьян настолько, что не хватило сил запереть меня после очередной незаслуженной порки. Я воспользовался этим и убил его. Я бежал, несколько дней спустя прибился к плотнику в одной из деревушек разнорабочим. Там я начал жить. Впервые по-настоящему. Работа с деревом не мешала мне набирать физическую силу. Я упражнялся, меня в деревне начали уважать. В семнадцать я влюбился. Со мной заигрывала одна из первых красавиц села. С ней было приятно общаться, я делал мелкие подарки. Даже пару раз целовались. Я был сражен! И когда я признался ей в чувствах, она ответила взаимностью и пригласила меня за речку на следующем закате. До чего-то большего у нас не дошло. Потому что вечером того же дня я застукал ее со старостой села за сараем, когда нес заказ от плотника. Он шептал в ее уши льстивые словечки, а она испытывала удовольствие. Я ушел незамеченным и далее избегал ее. Как позже выяснилось, она уже была беременна и хотела избежать позорной для обоих любовников огласки. Если бы не то случайное подглядывание, я бы встрял как последний идиот! Я был зол... Мне было дико больно. Я уехал. Стал тем, кто я есть... Был. И после этого ни одна женщина не входила в мое доверие. Я никогда не подпускал к себе их близко! Мне уже тридцать. Я был осторожен во всех своих делах. До последнего случая. Я дорожил своей свободой. А теперь я на цепи, как пес.