— Мне приятно, что ты так заботишься о сохранении моей добродетели, — засмеялся полурослик. — Не бойся ничего. Мы ограничимся обучением, и друга ты не потеряешь. Ты ведь знаешь, что нужно таким, как вы, гномы. Научи меня! Я буду благодарен.
Бофур улыбнулся. Хоббит даже забыл про чтение, хотя обычно ему нравилось письменное слово. Он в волнении поднялся на колени и выжидательно стиснул руками край покрывала, которое прикрывало его ноги.
— Хорошо, мой езбад, — согласился мориец. — Только подожди, пока все заснут. Такие вещи не одобряются у нас, даже если происходят с дозволения узбада.
Они молча ждали, мориец аккуратно чистил оружие, а Бильбо сидел, подтянув колени к подбородку и глядя на мечущиеся за пологом палатки тени. Наконец снаружи все стихло. Торин мог прийти в эту ночь и пожелать его, поэтому они выждали для надежности еще час, — но, видно, у узбада были более важные дела или же ему просто прискучил боящийся боли жених.
— Ну что ж, если ты еще не передумал, давай попробуем, — предложил Бофур. Судя по его лицу, морийца тоже одолевали сомнения.
Но все они рассеялись, когда Бильбо осторожно присел рядом с ним.
— Не раздевайся, езбад, не надо, — остановил его руки гном. — Садись здесь, ближе, и слушай меня. Удовольствие может быть разным, но если ты не хочешь остаться всего лишь еще одним рабом в постели узбада, то нужно стать исключением, единственным для него.
— И что для этого нужно? — заинтересовался хоббит. У него загорелись глаза, ему явно стало интересно.
— Любовь, мой господин, — просто объяснил мориец. — Покажи, что он не безразличен тебе. Когда ты пытался его убить, то проявил интерес и внимание, пусть даже такое, — помнишь, чем все это кончилось? Ты говорил, что испытал нечто сродни удовлетворению. Представь, как будет хорошо вам в любви.
— Но ведь он-то меня не любит, — горько усмехнулся полурослик. — Если б любил, не причинял бы боль.
— И все же он выбрал именно тебя, — Бофур коснулся его щеки, медленно провел пальцем по гладкой коже. — Не гнома, не какого-нибудь раба-человека и даже не эльфа, а тебя. Значит, это неспроста. Любовь начинается с взгляда, мой езбад, и с поцелуя.
Он наклонился вперед, поглаживая кончиками пальцев заостренные уши полурослика. Бильбо замер, впитывая ощущения. Тревога почти прошла, ей на смену пришел покой и комфорт. Надежность… тепло… Бофур не выказывал враждебности, он не переворачивал его на живот и не причинял боли.
— Видишь? — прошептал он. — Тебе нравится ласка, так ответь тем же. Узбад не знает, чего ты хочешь, — как же он поймет, что тебе плохо с ним?
Бильбо прикрыл глаза. Губы морийца были в каком-то дюйме от его собственных, но поцелуй запаздывал. Вместо этого гном бережно гладил его плечи, потом спустился к груди, провел руками по животу… Бильбо охватила истома, он ощутил нарастающее желание и прерывисто вздохнул.
— Я запомню, — пробормотал он. Мориец был совсем близко, его теплое дыхание горячило кожу. Первое прикосновение губ вышло осторожным, будто они спрашивали друг друга, можно ли, — а потом Бильбо, уже не стесняясь, сел на колени к другу, пропуская между губ его язык.
— Научи, — бормотал он, пока крепкие руки морийца удерживали его бедра и направляли движения, — научи меня!
— Торин хочет, чтобы ты любил его, езбад, даже если делает вид, что это не так, — Бофур дышал тяжело, выговаривая слова в промежутках между поцелуями. — Дай ему любовь, как даешь ее мне сейчас… Сделай его своим, веди его к удовольствию, чтобы он думал только о тебе одном!
— Да, — простонал Бильбо, хватаясь за его плечи и потираясь о твердый живот. — Я понял… Сделать… моим!
Они целовались исступленно, задыхаясь, чувствуя одинаковый голод — не друг по другу, а просто по ласкам и любви, пусть даже такой, временной.
— Не бойся пробовать, господин, — шепнул Бофур, чуть приспуская штаны хоббита и коснувшись его отвердевшей плоти. — Нет неправильной любви, если она настоящая.
Бильбо улыбнулся. А потом освободил из одежды член гнома и сжал его в руке. Они обнялись, прижавшись друг к другу, и двигались в такт, отдавая другому всю печаль и поддерживая своим теплом.
Бофур вздрогнул, касаясь губами уха хоббита, лаская его так нежно и настойчиво, что Бильбо почти изнемогал под этими прикосновениями. Гном излился первым, благодарно погладив спину друга руками, а потом уложил дергающегося полурослика спиной на шкуры, взяв в рот кончик его члена и лаская отяжелевшие яички.
— Запомнил? — уточнил он, когда хоббит забился под ним, а затем обмяк, тяжко вздыхая.
— Про любовь — да, — хмыкнул Бильбо, лукаво глянув на него. — Спасибо тебе. Я попробую сделать так, чтобы Торину было хорошо со мной.
========== 13. Королевский подарок ==========
Кили подбросил на ладони тонкое золотое колечко и снова надел его на палец. Других развлечений на марше было маловато, и принц скрашивал дорогу как мог, пока его дядя с неприступным видом ехал впереди колонны, а брат следовал за ним шаг в шаг. Юноша покосился в сторону подлеска, где деревья делались менее густыми и в просветах между ними блестела лента реки. Там, за широким потоком, лежала тайная долина Ривенделл — место обитания эльфов. Вот где Кили давно хотелось побывать! Ходили слухи о дивной красоте эльфиек, однако на памяти молодого принца дядя не водил свой хирд в земли Перворожденных.
Кили мечтательно представил, как он стал бы ухаживать за эльфийкой. Наверное, они все такие хрупкие и нежные, в длинных платьях и непременно с белой, гладкой кожей…
— Судя по твоей дурацкой улыбке, ты опять мечтаешь о девчонках, — Фили придержал пони и шутливо толкнул брата в плечо, вырывая из мира грез. — Ох, Ки, когда ты наконец повзрослеешь? Я ведь уже не так часто втягиваю тебя во всякие проказы, а ты все равно думаешь, что все сойдет тебе с рук! Кто подсунул змею хоббиту?
— Я, — не стал отнекиваться принц. — Но ты бы видел, как он ее уминал? Как будто я пирог принес! Даже не поморщился ни разу — вот что самое удивительное! Ладно мы, гномы, и не такое едали, но я думал, этот парень в обморок хлопнется. Помнишь, как он упал, когда дядя его крови отпил?
— Привыкает, наверное, — пожал плечами Фили. — Жаль, что пока по-нашему не говорит. Маме он вроде по нраву, она говорит, что все идет как надо. Ей виднее, конечно…
Принцы переговаривались между собой: понижать голос не было нужды, за шумом копыт их никто не слушал. Солнце было у самой линии горизонта, а это значило, что вскоре Торин объявит привал. Продолжать путь в темноте узбад считал неправильным. Гномы неплохо видели в ночной тьме, но идти дальше, когда вокруг могут рыскать враги, а пони нуждаются в отдыхе, — чистое безумие. Даже целая армия может подвергнуться нападению: все-таки их тут всего около трех тысяч, а это не так много, большинство воинов остались в Эреборе на случай нападения.
В ночной тьме гномы остановились у реки, разбивая лагерь. Все без исключения повеселели: днем на горизонте показались Туманные горы, а вид этих огромных седых пиков всегда придает бодрости и сил народу кхазад. Пусть даже там, среди эти лощин и возвышенностей, лежит давно потерянное королевство Мория, о котором гномы печалятся вечно.
Узбад стоял под деревом, свесившим свои широкие лапы над водой, и неспешно курил. Он не торопился идти спать: сегодня была слишком теплая и приятная ночь для этого. Торин поднял голову, глядя сквозь листву на небо, где мерцали редкие звезды, закрываемые облаками. Хорошо… Рядом, правда, находится скрытая долина эльфов, но те не решатся напасть на большой отряд — тем более что гномы не пойдут к ним с жаждой войны. Впервые за всю свою почти двухсотлетнюю жизнь Торин наслаждался минутами мира и покоя.