— Ну вот, испытание на выносливость я тоже перенес с честью, — констатировал он. — Теперь я вновь сяду на трон своих предков и с полным правом буду управлять своим народом. До следующего похода у нас есть почти год, ты успеешь привыкнуть к убранству моего дворца.
— Постараюсь, — кивнул хоббит. — Но сейчас нам надо немного поспать. Мой господин до смерти устал, я вижу это, да и я сам уже почти вижу какой-то сон, сказать по правде.
Король развернул его к себе и чуть отстранил, рассматривая.
— Хорош, — он одобрительно поцокал языком. — Тебе идет золото, житель далекого Шира, ты будто создан для того, чтобы носить на себе дорогие украшения.
— Тебе так кажется, потому что любящее сердце не видит недостатков, — заулыбался полурослик. — Украшения не нужны, когда сердца горячи, а в бою вся эта красота и вовсе не пригодится.
— А ты хочешь быть воином? — гном провел ладонью по его щеке, приласкал заостренное ухо, потом привлек любовника к себе, жадно и коротко поцеловав в губы. Когда хоббит отстранился, облизывая губы, король решил: — Я дам тебе в подчинение десяток молодых стражников для начала. Ты будешь обучаться вместе с ними воинскому делу и сможешь приставить их к работе. Чем бы ты хотел заниматься в моем дворце?
— Пока не знаю, — Бильбо потер переносицу. Он полагал сперва, что окажется на положении раба, которому будет приказано ублажать господина в постели и убираться. И вдруг перед ним открылась неожиданная свобода. Торин ничуть не ограничивал его, не собирался запирать в своих покоях и даже готов был поставить вровень со своими солдатами. Это было знаком высокого доверия и оказалось до того приятно, что у полурослика защипало в носу.
Они вернулись в шатер, и король со стоном облегчения устроился на меховом ложе у стенки, вытянувшись во весь рост.
— Наконец-то, — пробормотал он, почти сразу закрывая глаза. Видно, даже закаленного воина доконали раны и усталость.
Бильбо дождался, пока жених окончательно заснет, и тихо вышел наружу. Он уже слышал за стенкой шатра тяжкое дыхание и шуршание чешуи — Смауг вволю налетался и тоже пришел отдыхать.
Дракон покосился на своего покровителя и насмешливо оскалил острые зубы, которые уже теперь были длиной с пол-руки хоббита.
— Да, согласен, меня нарядили дороже куклы, — зевнул Бильбо. — Впрочем, я оставлю себе этот венец с рубином, он на диво красив. Хочешь получить все остальное? Торин и я не поскупимся на золото для тебя.
— У меня и так есть все золото Эребора, — дракон сощурил золотые глаза, зашуршал крыльями, укладываясь на землю. — Когда ты вернешься во дворец, я заберусь в сокровищницу и лягу там спать. Мне нужен долгий сон, чтобы расти.
— Как скажешь, драгоценный, — отозвался хоббит ласково. Он погладил крепкую чешую дракона и полюбовался, как воспитанник сворачивается клубком, прикрывая глаза. «Я как хороший хозяин дома, — подумалось полурослику. — Слежу, чтобы гости благополучно разместились».
Он бесшумно прокрался обратно к жениху и лег рядом с ним, отвоевав у Торина край теплого мехового одеяла. Потом… все потом, а сейчас хоббита, сытого, подвыпившего и счастливого, ужасно клонило в сон.
========== 30. Королевский союз ==========
Ночь закончилась, усталая луна тяжко заползла за горизонт, лениво перевалившись через линию отрогов Горы. Над Эребором начиналось неясное, холодное утро, для многих принесшее с собой похмелье и боль в желудке. Над праздничными шатрами поплыли клоки тумана, и когда хоббит выбрался на свежий воздух, под ногами у него обнаружились морозные иглы первого настоящего инея.
— Зима на пороге, — вздохнул Бильбо, — вовремя мы добрались до Горы!
Честно говоря, полурослику толком не верилось, что он смог пережить настоящее гномье застолье. Пришлось, конечно, принести в жертву значительную часть здоровья, но дело стоило того. Теперь он и вовсе среди гномов за своего сойдет…
Бильбо украдкой обернулся и взглянул на дремлющего Торина. Обычно узбад поднимался первым, но в этот раз раны и бурный праздник дали знать о себе. Что ж, значит, у хоббита появилось время на то, чтобы не спеша привести себя в порядок и проведать дракона.
А дракон разминал крылья, летая над лагерем. Из пасти его вырывались тонкие струйки пламени — Смауг тренировался, осваиваясь с своими умениями. Как бы только шатры не подпалил! Бильбо помахал воспитаннику рукой, чтобы спускался. Молодой раб, приняв знак королевского жениха на свой счет, тут же приблизился и согнулся в поклоне.
— О, ты очень кстати! — обрадовался хоббит. — Принеси, пожалуйста, воды и слабого пива. Когда тан проснется, ему это пригодится.
Раб охотно убежал выполнять поручение. Полурослик успел зарекомендовать себя как добрый и весьма милостивый господин, который собственное золото дарит за старание. Так что в услужение к нему мечтали поступить многие.
Торин же из-под ресниц наблюдал за тем, как выбрался из шатра его возлюбленный, слушал деловитый голосок, отдающий распоряжения, и украдкой улыбался в усы. Приручил, приручил… Прикормил лаской и милостями, осыпал дарами богатыми, привязал страстью жаркой. Теперь уж никуда не денется этот паренек, что так ему глянулся. А сколько пользы принесет его живой ум государству! Подумаешь — и даже раны меньше болят от радости.
А то, что они вдвоем сделают, останется потомкам нынешних гномов. Государства-то, они живут куда дольше самого долгого правителя…
Бильбо вернулся спустя несколько минут, уже бодрый и ничуть не сонный. Принес прохладного, остуженного на первом льду пива — и узбад принял подношение с истинно королевским величием, будто не после попойки освежался, а милость подданному оказывал.
— Мне понадобится твой совет, мальчик, — сказал он полурослику, возвращая бокал. — Большинство тех, кто стоит у моего трона и дает советы — глубокие старцы. Я ценю их заслуги, но в последние годы мудрость их ослабела. Кое-кто даже заговорил о том, что старинные традиции воинской славы уносят слишком много жизней. Так зачем мне те, чья мудрость выражается только в бородах по колено?
Хоббит только кивнул. Сказать по правде, ему радостно было слышать, что не все в подгорном королевстве столь же кровожадны, как узбад. Быть может, со временем Торин обратится больше к миру, чем к войне?..
За стенкой шатра раздался низкий рык Двалина, пришедшего проведать друга и родича, и Бильбо на время оставил возлюбленного, отправившись прогуляться к Горе.
Утренний холодный свет заливал склоны Эребора. Хоббиту невольно подумалось, что одинокий пик горы выглядит окровавленным зубом в пасти великана. Жутковато было при мысли о том, что ему предстоит жить здесь весь остаток жизни. Но Бильбо уже не помышлял о том, чтобы вернуться в Шир. Что ему делать там, если собственные сородичи не пошевелили и пальцем, не возразили, когда их соседа забирали в плен?
Помотав головой, чтобы стряхнуть накатившую грусть, Бильбо посмотрел направо. Там черной точкой в вышине летел Смауг, медленно спускаясь к покровителю. Спустя минуту драконьи когти цокнули о камень.
— Идем, — позвал Смауг. — Сокровища ждут, мне хочется поскорее зарыться в них и уснуть на долгое время. Передай своим карликам, чтобы не смели тревожить меня до весны, иначе кто-то из них может пострадать.
Бильбо позволил себе крепко обхватить руками шею дракона и глубоко вздохнуть перед тем, как отправиться с ним к Эребору. Лишь ему, читавшему в душе воспитателя как в открытой книге, разрешалось увидеть подлинный страх и слабость полурослика. Лишь Смауг видел, как сомнения терзают его друга, как он медленно и осторожно идет по избранному пути. И эта слабость вызывала у юного дракона странное чувство привязанности. Если б пожелал его маленький воспитатель, Смауг, наверное, устроил бы для него уютную нору рядом с собой и не подпускал никого. Но Бильбо молчал и не жаловался.