— Что именно так встревожило сына моей сестры?
— Зачем ты отсылаешь мою невесту в зараженный город? — рявкнул Кили. Ноздри его тонкого носа побелели от злости, сейчас он был способен натворить бед. — Ты все еще не можешь смириться с тем, что я выбрал своей женщиной не гномку? Так я могу напомнить, кто вытащил наши задницы из эльфийского плена…
— Молчи, — одного короткого слова короля хватило, чтобы Кили умолк, зло прожигая дядю взглядом. — Ты, как всегда, поступаешь по первому зову сердца, не думая о последствиях. Сядь и воздай должное трапезе, племянник. Мы поговорим наедине после ужина.
Раздраженно сопя, юноша повиновался. Он видел, что даже брат смотрит на него с сожалением, и слегка устыдился своего импульсивного выпада. Может, он чего-то не понял?
Когда трапеза подошла к концу и рабы засуетились вдоль стола, убирая остатки пиршества, Торин сам поманил племянников за собой. Они втроем прошли в дальний угол зала, где за колоннами стояли жесткие каменные скамьи.
— Кили, сын сестры, я никогда не стал бы подвергать опасности ту, которую ты назовешь звездой своей жизни, — серьезно и спокойно сказал король, доверительно положив руку на плечо племянника. — Ее народ не подвержен нашим болезням, эпидемия не причинит ей ни малейшего вреда. Как я понял, она не стала говорить тебе, зачем едет — это потому, что ее попросил о том мой бесценный супруг. Твоя женщина напишет нам, как обстоят дела в городе и какая требуется помощь. Нам жизненно важно, чтобы не подверженный чуме шпион был в самом сердце Дейла. Я не могу полагаться только на письма Барда, ведь его интересы — в Дейле, а не здесь.
— Ты используешь ее, — упрямо бросил Кили, хмуря темные брови.
— Мой мальчик, — Торин с отеческой лаской погладил его растрепавшиеся волосы, — я вынужден быть политиком, ведь я король. Я покупаю и продаю кого угодно, но никого, ни единого из них, не трачу зря. С Тауриэль ничего не случится. Она не заболеет, не поранится, она сильный воин и у нее были сотни лет, чтобы отточить мастерство. Ты веришь в нее?
— Верю, — кивнул принц, — но не надейся, что я оставлю ее там одну. Я поеду с ней в Дейл, хочешь ты того или нет. Раз уж ты такой политик, дядя, то поймешь, что присутствие королевского племянника укрепит дух жителей города.
Доселе молчавший Фили улыбнулся и хлопнул брата по плечу:
— Раз так, то еду и я. Моя судьба всегда была неразрывно связана с твоей, Кили, и я смогу приглядеть, чтобы ты не натворил глупостей.
Торин только вздохнул. Упрямый и решительный, он знал, что племянники ничем не уступят ему в этом. Раз Кили решился на такое опасное дело, значит, он поедет.
— Возьмите с собой Оина, — только и проронил он. Оин был старейшим и самым опытным из целителей Королевства-под-Горой. Его опыт мог здорово пригодиться и больным, и здоровым. — И неукоснительно выполняйте все, что он скажет.
Кили, обрадованный выпавшим на их с братом долю ответственным заданием, благодарно переплел руку с дядиной. Что бы там ни было, он не подведет своего короля и родича — а рядом с братом и любимой женщиной он станет втрое храбрее.
========== 34. Сигрид ==========
Прошло всего лишь несколько дней с того страшного вечера, когда разнесся слух о чуме и том, что пара солдат и их семьи из Прибрежного квартала заболели. А как разительно изменился город за этот краткий срок! Дочь короля Барда не верила своим глазам.
Огромные колокола Дейла притихли и больше не отмечали мелодичным перезвоном очередной полдень. Лишь иногда, когда на улицах замечали очередного отчаявшегося больного, ищущего то ли успокоения, то ли быстрой смерти, с башни раздавался глухой и одиночный удар самого большого колокола.
На улицах заполыхали костры. Их жгли прямо посреди дорог, обкладывая кирпичами, чтобы не допустить большого пожара. Заброшенные собаки, щеголяя вздыбленной шерстью, таскались по улицам, изредка раздавался короткий взвизг, когда в какую-то из них швыряли камнем.
Стража исчезла с улиц — слишком велика была угроза заражения. Немногочисленные смелые лекари, облачившись в глухие балахоны и защитные маски с травами, тенями скользили по дорогам.
На некогда прекрасном мосту, ведущем в город Дейл, тоже стало пустынно. Наглые вороны чистили перья, сидя на каменном парапете. Они знали, что вскоре им достанется богатая пожива, и готовы были даже немного подождать перед пиршеством. Нагуливали аппетит, так сказать.
Сигрид, стараясь не выходить из тени домов, быстрым шагом миновала улицу. Отец не собирался разрешать ей выходить из дома, но разве можно было удержать девушку, жаждущую хоть как-то помочь больным? «Если ты не отпустишь меня, папа, я уйду сама и поселюсь в лазарете», — вот и все, что она сказала — и на том вопрос был закрыт.
В подворотне, как раз в луче разбитого уличного фонаря, валялось что-то, похожее на поломанную куклу. Сперва Сигрид испугалась, что это труп чумного больного, который не подобрали могильщики, но потом разглядела, что бедняга зарезан в живот. Под ним растекалась лужа крови.
— Валар милосердные, сжальтесь над нами! — торопливо прошептала девушка. В мирное время она бы непременно подошла к несчастному и подозвала бы стражников, теперь же этого делать не стоило. Сгорая от стыда, Сигрид продолжила свой короткий путь. Она собрала за городом немного целебных трав: дочь короля пока еще пропускали наружу. Не стоило заставлять аптекаря ждать, промедление могло стоить чьей-то жизни.
За спиной у девушки к мертвому телу сторожкой побежкой приблизились две тени. Скрытые плащами и почти незаметные даже в свете фонаря, тени склонились над трупом и сноровисто обыскали его карманы. Не обнаружив ничего ценного, мародеры извлекли из-под плащей длинные кривые ножи. Не пропадать же добру…
В аптеке было темно и затхло пахло влагой и мокрой пылью. Сигрид поспешно закрыла за собой дверь, слегка удивившись, что не услышала привычного колокольчика над входом. Да, плохи были дела у Дейла и Эсгарота, раз даже такое малое веселье покинуло их!
Старик аптекарь, оказывается, заперся в комнате на втором этаже. На стук гостьи раздался испуганный голос:
— Кто там? Что вам нужно? У нас нет ни денег, ни товара… Идите с миром, люди…
— Это я, господин Хортон! — чуть не плача от жалости, громко сказала Сигрид. — У меня с собой немного ацеласа, он пригодится вашим пациентам, и еще поздняя клюква…
— Оставь, девочка, — печально отозвался старик. — Оставь себе, тебе они скоро пригодятся куда больше. Моя жена вчера скончалась, и я уже чувствую недомогание, так что не стану открывать дверь и говорить с тобой, уж прости. Ступай домой и дай мне мирно отправиться за моей дорогой Гретой…
Старательно дыша через маску, Сигрид покинула аптеку. Ей хотелось плакать, а еще больше — забиться в уголок у себя дома и заткнуть все щели. Кое-кто из тех, с кем она была знакома, уже отправился к праотцам, и как знать, не наступит ли завтра черед брата, отца или ее самой?
«Хотя бы малышка Тильда в безопасности», — грустно подумала девушка, пробираясь к городской ратуше. По приказу короля первый этаж соседнего с ратушей здания переоборудовали под лечебницу, и теперь там было не повернуться от недужных и страдающих. Дым от воскуриваемых трав пока помогал относительно сдерживать болезнь.
В лечебнице Сигрид ждал первый приятный сюрприз за много дней: в город прибыли почетные гости. Оба эреборских принца в сопровождении нескольких неприметно одетых гномов в легких кольчугах и красивой эльфийки. Сигрид уже видела эту женщину, та, кажется, была подругой младшего принца. Эльфийка уже хлопотала над кем-то из больных, поправляя тощую подушку под его головой и что-то шепча. Принцы же негромко переговаривались с королем Бардом, стоя у окна.