— Всё это хорошо, — сказал папа. — Но не рано ли тебе бегать с клюшкой?
— Я не буду бегать. Я же запасной!.. Папа! Самое главное — у меня нет клюшки!
Алёша был счастлив. И Пётр Николаевич не решился его огорчить.
— За клюшкой дело не станет, — сказал он. — Будет у тебя клюшка. Но прежде всего надо уверенно стоять на коньках. Я сам тебя поставлю на лёд. Недаром я был призёром. Запасной ты или не запасной, без коньков дело не пойдёт.
Алёша знает, что у папы есть конькобежный приз: красный вымпел, а на нём серебряные коньки.
— Был ещё кубок, — вспоминает папа. — Но где он, не помню.
— Не помнишь, где кубок?! Тебя же наградили!
— Это было очень давно.
— Всё равно, всё равно! Я буду беречь все награды!.. Папа! Он был хрустальный — кубок?
— Алёша, отстань! Я работаю!
* * *
На столе зелёная лампа. От неё светлый круг. Это стадион…
Алёша жмурится. Как много света! Он тоже будет на пьедестале. Да, на пьедестале! А что особенного? Может, Кижаев вручит ему приз?!
— Алёшка, тебе пора спать, — говорит папа. — Пей молоко, а то придёт мама, и нам с тобой влетит! Почему ты пьёшь из кастрюли?
— Это кубок! — кричит Алёша. — Это огромный золотой кубок! Я победил, и меня наградили!
Папа не разделяет Алёшиного торжества.
— Я тебя очень прошу — угомонись. Ты мне мешаешь!
Папе мешать нельзя. Шлёпая тапочками, Алёша идёт умываться.
Для умывания ему приготовлена вода в кувшине, но он черпает холодную воду из кадушки. Он теперь не только умываться, он будет обливаться холодной водой с ног до головы.
«Папа сам поставит меня на лёд, — скажет Алёша Кижаеву. — Я не подведу твою команду!»
А вдруг папа не успеет купить коньки? Клюшку папа может сделать сам. У Кижаева тоже самодельная клюшка. А коньки?
Алёша ворочается в постели.
— Что ты вертишься, тебе неудобно? — спрашивает папа.
— Мне всё очень удобно, — отвечает Алёша. — Я только хочу спросить… ты скоро поедешь в город?
— В город? Я пока в город не собираюсь.
Папа! Неужели он не понимает, что в город надо ехать как можно скорее!..
— А как же коньки?
— Ах, коньки! У тебя тридцать четвёртый размер? — Тридцать пятый! Конькобежные надо надевать на шерстяной носок.
— Не волнуйся! Всё будет в порядке! А сейчас спать! Спать!
Пётр Николаевич укрывает сына одеялом и идёт к своим чертежам.
Луч от зелёной лампы светит в приоткрытую дверь.
Тревоги не покидают Алёшу.
А вдруг Кижаев забудет, что он его записал? Или скажет: «Я же понарошку тебя записал, а ты поверил, Вороний нос?»
Наверное, ни один запасной игрок так не волновался, как Алёша Бодров.
БЕДА
Было морозно, ветрено. Алёша на свитер надел пальтишко и застегнулся на все пуговицы.
— Может, сегодня не стоит тебе гулять? — утром сказала мама.
— Я немножко, — пообещал ей Алёша.
Он был ещё на крыльце, когда увидел Наталью.
— Пока, пока!.. — пропела Наталья. Она даже не зашла в палисадник. Она махала ему пёстрой варежкой из-за калитки. — Пока! До скорого!.. Там, на горе, такой тарам-плин!.. — Наталья захлебнулась незнакомым словом.
— «Тарам-плин»! — передразнил Алёша.
И вдруг:
— Приветик, Вороний нос!
Рядом с Натальей стоял Кижаев. На нём новый лыжный костюм — пушистый, синий, с белой полоской и синяя шапка с помпоном.
— Похвастайся, похвастайся!.. — сказала Наталья.
Кижаев улыбался: ещё бы, такой красивый костюм!
— Айда с нами! — позвал он Алёшу.
— Сейчас… сейчас!.. — и Алёша стал торопливо завязывать шапку.
— Зачем ты его зовёшь? — рассвирепела Наталья. — Ему нельзя!
— Кто сказал? Почему нельзя?
— Он сам знает почему. — Наталья, прищурившись, смотрела на Алёшу кошачьими глазами.
— А ну её! — И Кижаев двинулся по лыжне. — Айда!.. Айда!..
Алёша, не раздумывая, тоже зашмыгал лыжами.
Кижаев не спешил. Он оглядывался:
— Давай! Не робей, хиля!.. Помаленьку! Помаленьку!
Алёша старался не отставать.
«Конькобежцы должны уметь ходить на лыжах», — говорит папа. Он пока ещё не собрался в город за коньками. А Кижаев ничего не передумал, ничего не забыл, даже заехал за ним, позвал его.
Алёша шёл на лыжах по дороге, а Наталья тащила свои саночки по обочине и продолжала ворчать:
— Вот увидишь, Бодров, тебе влетит! Ты думаешь, без тебя не обойдутся? Ещё как обойдутся!
Алёша не отвечал. Зачем с нею связываться? И в конце концов, почему он должен ей подчиняться?