— Ты бы меня пожалела, — сказал дед. — Чего ему, твоему Васеньке, сделается?
Мать засуетилась, захлопотала. Налила им горячих щей.
— Гляжу, понимаешь, — рассказывал дед за столом, — идёт, гуляет, без дружков, без товарищей…
— Я не гулял.
— Заплутал, значит?
— Не заплутал. Я один хотел идти, — сказал Василий.
Дед больше не расспрашивал.
Видно, была у внука причина. Потом сам скажет.
А за дверью скрёбся Буян.
— Не кормлена собака? — Дед поднялся из-за стола.
Но Василий его опередил. Он впустил Буяна в дом и выдвинул из-под лавки плошку.
НА ЛИСУ
После бурной, метельной ночи наступило тихое солнечное утро.
Василий, когда вышел на крыльцо, даже зажмурился от солнечного света.
Во дворе, у поленницы, дед колол дрова. Дрова были сухие, и полешки раскалывались звонко, сразу.
Бросив колун, дед присел на чурбан, вынул самодельный кисет и стал свёртывать цигарку.
— Как гуляем, отдыхаем, шалопайничаем?.. — сказал дед, увидев на крыльце внука.
— Каникулы небось, — сказал Василий.
— Ишь ты! Подсоби-ка мне, каникулы!..
Пока дед курил, Василий укладывал полешки.
— Ровней, ровней! — командовал дед. — А теперь распилим с тобой вот эту, корявую!..
На козлах лежала берёзовая слега.
Дед поплевал на руки и взял пилу.
— Берись! На себя тяни, а потом отпускай помаленьку…
Василий пилил не первый раз. Но слега была корявая, и пила шла неровно.
— Передохнём?
Василий потянул пилу на себя.
— Ну что же… — сказал дед.
И они распилили корявую без передышки.
* * *
— Ты, гвардеец, ложись нынче пораньше. Я тебя завтра возьму на лису… — сказал дед. — А может, у тебя культурное мероприятие?
— Какое мероприятие! — Василий не мог скрыть радости. — Я тебе сумку понесу, я котелок!..
— А как же? — сказал дед. — Если порожняком скакать, то зачем ты мне нужен?
* * *
На лису пошли втроём: дед, Василий и Буян.
— С полем, Андреич, будем ждать, — сказал сосед, который тоже спозаранку шёл к лесу.
Сосед их обогнал. Они шли не торопясь.
— В лес надо входить степенно, — говорил дед. — Надобно ему поклониться. Он нас, как родных, встречает, а потому ему от нас уважение.
В лесу на ветвях лежал снег. Заденешь ветку — осыплет снегом, и по макушке хлопнет, и за шиворот угодит.
— Ты аккуратно шагай, чтобы тебя не видать, не слыхать, а то не только лису, ежа разбудишь, — ворчал дед.
И Василий старался идти по дедовым следам. Дед — шаг, Василий — два. Тропинок под снегом не видать. Как их дед угадывал? Чуть в сторону — и в сугроб угодишь!
— Где идём? — спросил дед.
— Где?.. В лесу.
— Где именно?
Василий молчал.
— Память короткая! Где мы с тобой осенью клюкву брали?
Разве узнаешь под снегом болото, где они бродили осенью с лукошками?
— Здесь, — сказал дед и поворошил снег палкой. — В лесу всё примечай: где ты прошёл, где зверь, а где какой-нибудь неизвестный. Как в разведке… Понял?
Василий стал глядеть по сторонам.
— Чего головой вертишь? Ты под ноги гляди, а когда требуется — оглянись, сообрази… Собака-то твоя где?
За сугробами послышался пискливый лай.
— Буян! Буян! — закричал Василий.
Дед на него цыкнул:
— Нешто в лесу кричат? Нешто это положено? Если твой Буян стоящий, он тебя по нюху обязан обнаружить. Ты для него на всей земле — единственный. Какой же он умный, если потеряет хозяина?.. Буян ластился, вертел хвостом. И Василий зашептал:
— К ноге, к ноге…
Буян, наверное, натерпелся страху и дальше уже не отставал, хотя приходилось нырять в сугробы по уши.
* * *
По невидимой тропе они вышли на поляну.
— Привал, — сказал дед.
Он вытащил из сугроба прошлогодний лапник, смёл снег с поваленного дерева.
Василий смотрел, как дед скручивает цигарку, как поглядывает на еловые маковки. Когда же он начнёт охотиться на лису?
— Шишек нынешний год мало. Белка ушла. Белка, она корм должна иметь. Корма нет, не проживёшь.
Что белки ушли, про это и Василий знал — им в школе рассказывал Иван Мелентьевич.
— Ты вот что, — сказал дед, — ты с собакой оставайся здесь, а я пошукаю, сделаю круг, разведаю… Рыжая, она с норовом.
Дед не спросил: «Может, боязно оставаться?» Взял свою палку и пошёл.
«Далеко от дома зашли», — подумал Василий. И ему стало жутковато. Выйдет на поляну волк — что делать?