— Ты оправдываешь ее?
Чего-чего, а такого вопроса я не ожидала услышать. По интонации поняла, что логика рассуждения не пришлась по вкусу Шото, мне стало неловко и в то же время обидно.
— Я хочу сказать, что понимаю Аямэ.
— Она оставила у тебя на спине бомбу, продала Лиге злодеев. Я такого не могу понять. Ничто не может оправдывать насилие, особенно насилие над близкими тебе людьми.
Ясно. Сколько бы я ни пыталась объяснить чувства, Шото будет проецировать их на свою семью. Быть может, он прав, и я подхватила вариацию стокгольмского синдрома, цепляясь за призрачный образ семьи из прошлого. Но я действительно понимаю чувства Аямэ. Сейчас, отпустив ненависть и предрассудки, понимаю, почему она обозлилась на меня, ведь ее воспитывали с единой целью — стать опорой для клана Юмемия. Она не была ни любимой дочерью отца, ни матери.
— Все это время, которое тебя не было с нами, я не знал, что мне делать. Мне было страшно, и в то же время я не мог позволить себе показывать это. Я отказывался даже представлять, что будет, если ты погибнешь… Ты ведь… тоже моя семья, Наги.
Мне бы хотелось спокойно отреагировать на услышанные слово, но я невольно сжала руку парня и крепче обняла ее. Семья, да? Как мне это понимать? Я не знала, что ответить, и мое молчание могло быть обидным, и в царящем полумраке не удастся спрятаться.
— Я хочу сказать, ты дорога мне. Я… привык к тебе, и не могу представить жизнь без тебя, ведь ты всегда была рядом.
— Шото… пожалуйста, скажи уже прямо, не ходи вокруг да около, ты меня сейчас запутаешь.
— Но я говорю то, о чем думаю, — несколько растерянно констатировал парень. — Ты для меня также дорога, как Нацуо и Фуюми. Я также не могу представить, что будет, если кто-то из них погибнет, это слишком тяжело.
— Ты… нет, нет, — замотала я головой, пытаясь выбросить из головы неудачную мысль, которая и смешила, и пугала, и вводила в еще больший ступор. — Не важно.
— Что?
— Нет, я не хочу слышать ответ. Забудь.
— Теперь мне любопытно. Я не понимаю.
— Просто… ты так говоришь, — зажмурившись, я мысленно перекрестилась, — словно воспринимаешь меня, как свою сестру. А это… ну…
— А что в этом плохого?
Ох, мама…
— Ну… давай подумаем вместе, — обернувшись, чтобы поймать искренне недоумевающий взгляд Шото, я все же дала ему шанс одуматься, однако святая наивность так и не поняла подвох. — Ты вот тоже постоянно лезешь к своей сестре обниматься? И целоваться?
— Нет, конечно, — замешкался Шото, а затем, похоже, на него снизошло озарение. — А-а… о-о. Я… понял.
Осознав, что сравнивать мягкое и теплое не лучший вариант, он, более чем уверена, смутился, опустил взгляд и, уткнувшись лбом мне в затылок, притянул меня ближе.
— Прости, я не то имел в виду. Вот и зачем ты это сказала…
Стало забавно, я не отказала себе в удовольствии тихо засмеяться, чем сильнее задела Шото. Он редко смущался, и в такие моменты выглядел невероятно мило. Но обратная сторона таких провокаций не всегда заключалось в смиренном принятии, она словно дразнила парня. Он недовольно и шумно дышал мне в затылок, и это еще можно было простить, но когда его рука перестала спокойно лежать у моей груди, а начала поглаживать ее и спускаться ниже, я напряглась.
— Ты, кажется, помирал.
— Ну…
— Шото, если не ты помрешь, то я. Ты и так едва сесть можешь, так что хватит препираться, лучше поспи. Собирать тебя по кусочкам завтра не хочется.
— Сама же первая начала.
Обернувшись, я недовольно нахмурилась, пусть и не выражая искренней агрессии.
— Слушай старших, спи. А то еще на шум прибегут эти ребята из комитета, хочешь внезапных зрителей?
Помолчав секунду, парень подметил как ни в чем небывало:
— Ты на старушку похожа, когда начинаешь причитать. Это к слову.
— А вот это обидно, малолетка ты моя.
— Я тебя младше на четыре года, это небольшая разница.
— Но ощутимая, как я вижу.
— Верно. Ты же боишься, что мы развалимся.
— Ты с каких пор стал таким дерзким?
— Не знаю, не замечал, — с легкой улыбкой подметил Шото, крепче обняв меня со спины и поцеловав в макушку.
Вот уж не припомню, чтобы он научился так остро и быстро метаться сарказмом, на него это совсем не похоже. Вероятно, я оказываю на парня не лучшее влияние, но отказаться от него я уже не в состоянии. Даже если легкая эйфория влюбленности сойдет на нет, в отношениях останется прочный фундамент. В одном Шото прав, мы почти как семья, и даже если нас не ждет совместное будущее, я сделаю все, чтобы он был счастлив. Дело даже не столько в установившейся связи, из-за которой меня переполняло тепло и спокойствие рядом с парнем. Он достаточно настрадался.