Чудо все-таки произошло. Вдруг Влад увидел в сумерках прямо над собой тень парня, показавшегося ему огромным и мощным, точно античный бог в учебнике по истории Древнего мира. Парень раздал звонкие оплеухи направо и налево, и пацаны с визгом разбежались по углам. Влад вскочил на ноги, судорожно натягивая трусы. А его спаситель стоял против Сивого и сердито ему выговаривал:
— Я же тебя предупреждал, крыса, чтобы ты не очень-то вонял! Говорил я тебе, чтобы не попадался мне лишний раз? Говорил?
Сивый стоял перед этим здоровым парнем как-то скособочившись и ощетинившись — точно и впрямь загнанная в угол крыса. Он ощерился, так что стали видны острые резцы, и прошипел:
— Я тут в бараке старший. Я пацан золотой, а ты, Увар, никто. Торпедой был, торпедой и останешься. Будешь много себе позволять, тебя самого распетушат, будь спок!
Но в этот момент здоровяк сделал какое-то неуловимое движение рукой — Влад даже не успел заметить, а только догадался, что он нанес удар, — и Сивый замолк, сделал шаг назад, и тут его ноги отказали: он с глухим стуком упал, словно рассыпался костями по полу.
Вдруг резкий свет разлился по помещению. У входа стоял надзиратель и громко ругался.
— Увар! — закричал он. — Что за бардак! Я же тебя просил, чтобы был порядок. А ну марш по койкам! Это кто такой? Новенький? Из-за него столько шума? Ладно, завтра разберемся.
Надзиратель огляделся уже спокойнее. Заметил Сивого на полу.
— Увар! Падаль чтоб убрали и чтоб молчали, как немые!
Свет выключился. Надзиратель ушел. В наступившем полумраке Увар распорядился перенести Сивого на койку. Повернулся к Владу.
— Ложись и ты, шкет. Спи, пока спится. Сегодня они уже не полезут.
Владислав еще долго не спал, думал. И лишь под утро, перебрав все варианты своего дальнейшего поведения на зоне, нашел один-единственный правильный. После чего сразу уснул.
Глава 5
Три первые недели в колонии прошли спокойно. За спиной, правда, шипели угрозы, но Сивый его нарочито как бы не замечал. И кумовья-надзиратели на подъеме о ночном не помянули. Но вот в столовой рядом с ним сел Лом, а с другой стороны еще один из той же встречавшей его кодлы. Едва дежурный раздал кашу и разлил по кружкам чай, как Лом совершенно спокойно взял миску Варяга, плюнул в нее и вернул обратно. То же самое проделал и сосед справа, но уже с чаем.
Влад, в ком злость кипела уже давно, тут же вмял свою миску с кашей в рожу Лома. Сосед справа, поняв, что его ожидает, торопливо попытался выбраться из-за стола — но не успел: умытый горячим чаем, он взвыл на всю столовую, привлекая внимание дежурного и надзирателя. Подошел и старшина Петренко, выслушал объяснение обиженного Лома и другого, облитого чаем. Оба заявили, что сами допустили оплошность, но ушлый Петренко все сразу понял и, бросив взгляд на борзого новичка, густо захохотал: очень уж смешно выглядела длинная рожа Лома, разрисованная липкой кашей.
— Новичок останется без завтрака, — вынес он свой приговор и ушел, думая, что теперь этого варяга казанского уж точно заклюют, если только он не догадается выкинуть что-нибудь этакое.
Он догадался.
Время тянулось томительно, тоскливо. Незаметно кончился день. После ужина все разбрелись по зоне: кто играл в футбол, кто сбился в группки покурить. Владик еще с утра сходил к зданию администрации и незаметно набрал в карман песка из огромной кучи. Весь день он тайком следил за Сивым, ожидая, когда тому приспичит пойти в сортир. Пару раз его враг сходил — но не один, а с Ломом и с тем пацаном, которому Варяг ливанул в рожу чай. Они шли, оглядываясь и о чем-то перешептываясь. Влад догадывался, о чем. Замышляли гады что-нибудь на сегодняшнюю ночь. В таких делах важнее, кто успеет первым, — это уж ясно и салагам.
И вот наконец он дождался: Сивый почапал к приземистому одноэтажному домику один. Влад устремился следом. Сивый скрылся за дощатой дверью. Владик ускорил шаг, оглянулся в последний раз — вроде никто не заметил — и шагнул внутрь.
Сортир был простой деревянной коробкой, построенной над отхожей ямой. Сивый стоял над грязным очком с треснутой доской спиной к двери. Он уже достал свой шланг, когда кто-то вошел. Сивый оглянулся, не прерывая своего занятия, и, когда к нему шагнул новенький, он только насмешливо раззявил пасть, думая про себя, что сегодня этому казанскому недомерку будет каюк. Владислав, на ходу вынимая из кармана плотно набитый песком носок, приблизился к Сивому. Тот осклабился: