А методы?.. Методы он использовал разные. Для начала мог подсадить нескольких воров одних в камеру, не пуская к ним никого из шестерок или мужиков. Даже парашу вор не мог вынести из камеры, чтобы автоматически не стать обиженным. А можно было стравить ссученных и авторитетных воров, а можно было… Впрочем, для творческой личности способов было много, а именно творческий подход и делал Александра Тимфеевича Беспалого пугалом в среде урок. Варяг обо всем этом уже слышал, поэтому грозные слова подполковника Кобзева воспринимал серьезно. Но зная, что у того кишка тонка переправить его в Североуральск накануне освобождения, только смеялся в ответ.
…Но хватит плохих воспоминаний! Мимо него профланировали двое парней. Глаз у одного навечно был залит кровью, знакомый глаз. Это был Кривой, старинный кореш, с которым он парился на зоне почти два года. Кривой вышел на свободу за пол года до Варяга, а созвонились они на прошлой неделе. Кривой тут же предложил хорошее дело, нужен был третий, так что позвонил Варяг вовремя. Кривой, с ходу не узнавший в принарядившемся фраере Варяга, прошелся с приятелем к вокзалу. Варяг насмешливо наблюдал за тем, как они рыскают вокруг тревожными взглядами. Дождавшись, когда Кривой глянул в его сторону, Варяг махнул ему рукой. Обнялись на радостях. Кривой познакомил с другом. Кликан у кореша был Сиплый. Наверное, за низкий, сорванный голос. Несколько минут продолжались расспросы, воспоминания, затем помолчали, доброжелательно поглядывая друг на друга. Кривой сказал:
— Да, хорошо бы сейчас врезать за встречу…
— Так за чем же дело стало? — удивился Варяг. — Я и сам думаю только что, мол, хорошо бы оттянуться.
— Бабок нет. Почему тебя и вызвали, может, ты что · скумекаешь… — ответил Кривой.
Варяг неторопливо полез в карман и выудил толстую пачку купюр. С удовольствием выдержал паузу, глядя, как у корешей вытянулись лица.
— Откуда?
— От верблюда. Пошли куда-нибудь, где поуютнее. Там и расскажу свою сказку.
Быстро сориентировались, и скоро все трое уже входили в зал небольшого ресторанчика под названием «Тольятти». В зале под желтыми лучами вечернего солнца сверкал хрусталь люстр, на столах поблескивали бокалы и ножи с вилками, на небольшой сцене наигрывал какую-то веселенькую мелодийку оркестрик — три чувака с гитарами и девица-клавишница, по совместительству певица, как оказалось потом.
Было уже начало десятого, — свободных столиков в ресторане не оказалось. Еще у входа путь им преградил рослый метрдотель. Навис могучей тушей, но Варяг небрежно вынул пачку сиреневых двадцатипятирублевок, отлепил одну бумажку и сунул мужику в нагрудный карман. Тот, преобразившись сразу и выдавив угодливую улыбочку, мельком взглянул на щедрую руку, на выколотый перстень с пауком и отъехал в сторону, пропуская их в зал·. Столик для них вмиг нашелся. И настроение резко улучшилось. Захотелось гульнуть так, чтоб гудело все вокруг, да снять девок посимпатичнее. Выпили по первой, огляделись. Публика была разношерстная. Через два столика от них сидела компания человек десять. Соединив несколько столиков, чтобы поместилась вся шумная ватага, включая визгливых девиц, парни — молодые, стриженые, нагло бросавшие вокруг взгляды — готовились, похоже, оттянуться на всю катушку. Видно было, что они все чистенькие фраера, но больно наглые.
Соседство с ними Варягу очень не понравилось, но он тут же забыл о них. Кривой все теребил его, требовал рассказа, где Варяг срубил бабки.
— Ну, мы с тобой созвонились, а у меня ни гроша, — как бы нехотя начал Варяг. — Так вот, как, думаю, к корешу без капусты двину. А я тогда в Свердловске торчал. Ну, взял местную газетку, а там объявления, какой-то лох «Волгу» хочет купить. Позвонил, как водится, сказал, что из горгаза, будем отечественные газовые колонки менять на финские. Тот охренел от такого счастья — даже не поверил. Но я его убедил. Да сказал, что адрес его куда-то подевался, он, мудила, и объяснил, как лучше подъехать. Сказал даже, в котором часу лучше подвалить, чтобы застать хозяев дома.